Л. Юдина

Анастасия Сергиевская

Молодёжь вновь подтвердила, что инициативна, талантлива, перспективна. Прозвучало 24 доклада, каждый из которых был по-своему оригинален и интересен. Учёному совету института не просто было выбрать из них лучшие. Относительно первого места пошли на компромисс — присудили двоим. В числе победителей — аспирантка второго года обучения Анастасия Сергиевская.

Собственно, Настя только начинает свою научную биографию и ничего особо выдающегося в ней пока нет: с медалью закончила школу, поступила на ФЕН НГУ, отдав предпочтение химии. В 2010 году после университета сразу пошла в аспирантуру.

— Давно ли сложились отношения с Институтом неорганической химии?

— С первого курса, так что можно сказать, «рабочий стаж» у меня — семь лет. Сориентировал меня преподаватель физической химии Юрий Викторович Шубин и привёл к будущему научному руководителю, ведущему научному сотруднику ИНХ доктору химических наук Владимиру Владимировичу Татарчуку. У нас сразу возникло полное взаимопонимание. Три года каждую неделю по два раза ходила в лабораторию, а с четвертого курса стала почти сотрудником.

— Приобщались к делу?

— Когда училась на 1-м курсе, в институте передо мной была поставлена задача синтезировать ряд комплексных соединений палладия. По сути это были азы знакомства с химией. Руководитель научил всему — и как держать стеклянную палочку при проведении опыта, как обращаться с химическими реактивами, посудой. Так полученные в университете знания закреплялись в институте.

Когда встал вопрос о выборе кафедры, на которой делать диплом, сомнений не было — в ИНХе мне все нравилось и, познакомившись реально с разными направлениями исследований, определилась с темой.

— Чем же решили заняться?

— Кинетикой роста частиц золота при восстановлении золотохлористоводородной кислоты гидразином в обратных мицеллах Triton N-42.

— Красиво звучит. Можете перевести на нехимический язык?

— Мы изучаем на количественном уровне процессы роста наночастиц металлов. Диплом я защитила успешно. Продолжаю работать в том же направлении.

— Об этом же делали доклад на конкурсе в институте? Как формулируется тема?

— Кинетика роста частиц золота и серебра в обратных мицеллах оксиэтилированного ПАВ Triton N-42. Честно сказать, даже не ожидала, что займу столь высокое место, буду отмечена премией им. Г. А. Коковина. Хотя надеялась в тройку призеров войти. Конкуренция была большая, представленные работы — на высоком уровне. Со многими докладчиками мы вместе учились в НГУ.

— Вероятно, сыграл роль и тот факт, что проблема актуальная?

— Наночастицам сейчас уделяется огромное внимание. Число публикаций, посвященных частицам, год от года растет и исчисляется десятками тысяч. При этом сведения о кинетике образования самих частиц, о механизмах их роста немногочисленны, поэтому их получение и накопление представляет собой интересную научную задачу.

— А если механизм стал понятен?

— Поскольку формирование наночастиц — всегда кинетический процесс, чувствительный к условиям, в которых он идет, то благодаря информации о кинетике и механизме процесса можно проводить контролируемый синтез наночастиц с заданными свойствами.

— Интересная у вас работа!

— Темой занимаюсь 4-й год, собственно, с диплома, расширяя круг вовлеченных в исследование объектов — сначала были наночастицы золота, сейчас — серебра. И если все пойдет, как задумано, до июня 2013 года должна защититься.

В нашей лаборатории, которой руководит доктор химических наук Александр Иванович Булавченко, очень хорошая атмосфера. В институте молодёжи вообще комфортно — нас становится всё больше. Да и сотрудники со стажем очень молоды душой.

— Анастасия, интересно, а почему вы решили, что именно химия должна стать вашей судьбой? У отличников обычно со многими предметами прекрасные отношения.

— Очень любила биологию, собиралась пойти после школы в этом направлении — родители у меня медики. Но когда семья из Новосибирска переехала в Бердск (мне было 12 лет), там в школе была прекрасная учительница химии. Очень многие полюбили этот предмет, а я решила, что это — мое! Ну а здесь интерес еще более возрос.

— Желаем вам и дальше столь же уверенно и успешно двигаться вперед.

Фото В. Новикова

Версия для печати (постоянный адрес статьи) http://www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?13+620+1

Грант правительства Новосибирской области

• Задесенец Андрей Владимирович, проект «Получение каталитически активных наноразмерных систем на основе интерметаллидов благородных металлов»

Именные премии правительства Новосибирской области за выдающиеся научные достижения

номинация наука и образование против наркотиков

• I премия — Шевень Дмитрий Григорьевич за цикл работ по теме «Усовершенствование чувствительности и селективности спектрометра приращения ионной подвижности (СПИП) как перспективного метода для обнаружения токсических, наркотических и взрывчатых веществ»,

номинация химия и материаловедение

• I премия — авторскому коллективу Арымбаевой Аиде Турусбековне, Поповецкому Павлу Сергееевичу, Сергиевской Анастасии Петровне за цикл работ по теме «Закономерности формирования, концентрирование и характеризация наночастиц Au и Ag и ультрадисперсных порошков энергонасыщенных неорганических солей в обратномицеллярных системах»,
• II премия — Кореневу Владимиру Сергеевичу за цикл работ по теме «Кластерные комплексы полиоксометаллатов: синтез и исследование в растворе и в твёрдой фазе».

номинация интеграционные проекты, в том числе в сфере нанотехнологий

• I премия — Огиенко Андрею Геннадьевичу, Мызь Светлане Анатольевне, Огиенко Анне Александровне за цикл работ «Дизайн фармацевтических субстанций с использованием крио-нанотехнологий».

Именные стипендии правительства Новосибирской области

• Низовцеву Антону Сергеевичу (аспирант, Лаборатория физической химии конденсированных сред, н.рук. д.ф.-м.н. С.Г. Козлова);
• Анюшину Александру Васильевичу (аспирант, Лаборатория химии кластерных и супрамолекулярных соединений, н. рук. д.х.н. М.Н. Соколов);
• Седельниковой Ольге Викторовне (аспирант, Лаборатория физикохимии наноматериалов, н.рук. д.ф.-м.н. А.В. Окотруб, д.х.н. Л.Г. Булушева).

ПОЗДРАВЛЯЕМ ЛАУРЕАТОВ!

«Наука в Сибири», №50 (2835) от 29 декабря 2011 г.: http://www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?15+617+1

Фотографии с награждения

к.х.н. А.В. Задесенец и к.х.н. В.С. Коренев

учёный секретарь СО РАН академик Н.З. Ляхов

министр образования, науки и инновационной политики Владимир Никонов

Лауреаты именных стипендий, грантов и премий правительства Новосибирской области

Награждение к.х.н. А.Г. Огиенко

Награждение аспирантов Института А.П. Сергиевской и П.С. Поповецкого

Награждение Д.Г. Шевень

Награждение к.х.н. В.С. Коренева

А. Надточий

Открыл заседание вступительным словом о развитии ломоносовских научных традиций в Сибирском отделении председатель СО РАН академик А. Л. Асеев. «М. В. Ломоносов и становление химии в Сибири» — такова была тема доклада директора Института неорганической химии СО РАН профессора В. П. Федина, который был подготовлен им в соавторстве с директором Института катализа СО РАН академиком В. Н. Пармоном. О Ломоносове как историке и филологе говорил академик Н. Н. Покровский.

Гордость нации

Председатель СО РАН академик А.Л. Асеев

Ломоносов в Сибирь, как известно, не ездил. Его буквально титанический труд первого российского учёного-энциклопедиста и организатора научно-исследовательской, образовательной и инженерной деятельности не позволил ему роскоши путешествий по необозримым просторам России. К тому же на лошадях на эти цели ушли бы даже не месяцы, а годы. Но сибирские учёные чтят память об этом гении, потому что именно он завязал главные организационно-научные «узелки», из которых впоследствии развились основные российские фундаментальные науки, отношения, как мы бы сейчас сказали, с практикой, властью и бизнесом. На раскрытии этих важнейших тезисов и построил свой доклад академик А. Л. Асеев.

Он начал с цитаты другого русского гения, Александра Сергеевича Пушкина:

«Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силой понятия, Ломоносов объял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшей страстью сей души. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он всё испытал и всё проник...»

Вот лишь несколько штрихов, характеризующих только многогранную деятельность Ломоносова-физика и астронома. В 1741 году он пишет работы «Рассуждение о зажигательном катоптрико-диоптрическом инструменте», «Физико-химические размышления о соответствии серебра и ртути». В 1743 году осуществляет перевод «Вольфианской экспериментальной физики». К 1748 году он пишет работы «О нечувствительных физических частицах, составляющих тела природы», «Размышления о причине теплоты и холода», «О движении воздуха, наблюдаемого в рудниках», «Попытка теории упругой силы воздуха». К 1753 году он использует «громовую машину» для изучения наэлектризованности воздуха. Пишет «Слово о явлениях воздушных». В 1761 году открывает атмосферу Венеры. Создаёт труды «Новый, весьма лёгкий и точный способ находить и наносить полуденную линию». Разрабатывает новые системы отражательных телескопов.

Параллельно он неутомим и в научно-организационной деятельности. Совместно с графом И. И. Шуваловым создаёт Московский университет. Пишет ряд работ и, как сказали бы сейчас, проектов по управлению Канцелярией Академии, высказывает «Всенижайшее мнение о исправлении Санкт-Петербургской императорской академии наук», пишет «Представление Президенту Академии наук об „излишествах, замешательствах и недостатках“ в Академии наук и о мерах к улучшению её положения», «Записку о необходимости преобразования Академии наук», «Краткий способ приведения Академии наук в доброе состояние» и многое другое.

Даже по названиям работ и документов можно судить об их актуальности и сегодня, подчеркнул Александр Леонидович. Он коротко остановился на структуре Сибирского отделения уже в разрезе видения ломоносовских традиций, назвал важнейшие мега-проекты сегодняшнего и завтрашнего дня сибирской науки, среди них — специализированный источник синхротронного излучения высокой яркости в Институте ядерной физики, который создаст качественно новые условия для междисциплинарных исследований в Сибирском отделении.

Говоря о продвижении и усилении научного влияния на Север и на Восток, академик Асеев подчеркнул значение договоров о сотрудничестве с компаниями ОАО «Газпром» и ООО «Газпромдобыча Надым», подписанных в Ямало-Ненецком автономном округе, где состоялись выездные заседания Президиума СО РАН в прошлом и текущем годах совместно с руководством газодобытчиков.

Председатель СО РАН особо подчеркнул значение реализации проекта Новосибирского технопарка, 80 % разработок которого созданы с участием учёных Сибирского отделения.

С участием институтов СО РАН образованы и успешно функционируют технопарки в Чанчуне, Даляне и Цзясине (КНР). Развиваются научные связи с Монголией. Международные формы сотрудничества СО РАН в последние время расширились контактами с американскими учёными, в частности Мэрилендского, Хьюстонского унивесрситетов, Технологического центра в Калифорнии.

И завершил свое сообщение председатель СО РАН известной цитатой из сочинений самого М. В. Ломоносова: «Честь российского народа требует, чтоб показать способность и остроту его в науках, и что наше отечество может пользоваться собственными сынами, не токмо в военной храбрости и в других важных делах, но в рассуждении высоких знаний».

Основоположники сибирской химии

Директор ИНХ СО РАН д.х.н., проф. В.П. Федин

Профессор В. П. Федин коротко напомнил биографию великого учёного-энциклопедиста и подчеркнул, что именно химическая наука была главным направлением его деятельности. По сути, Ломоносов заложил основы развития российской химии. Вот лишь некоторые его важнейшие работы: «Элементы математической химии» (1741), «Опыт теории о нечувствительных частицах тел и вообще о причинах частных качеств» (1743–1744), «О сцеплении и разложении физических монад» (1743–1744), «О действии химических растворителей вообще» (1743), «Введение в истинную физическую химию» (1752), «Опыт физической химии, часть первая, экспериментальная» (1752–1753)...

А его корпускулярно-кинетическая теория стала прообразом современного видения строения вещества: «Элемент есть часть тела, не состоящая из каких-либо других меньших и отличающихся от него тел... Корпускула есть собрание элементов, образующее одну малую массу», — писал Ломоносов в своей работе «Элементы математической химии».

«Всеобщий естественный закон» Ломоносов в письме Эйлеру в 1748 году сформулировал так: «Все перемены, в натуре случающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому, так ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте...»

И уже «внутри» химической науки он создаёт физическую химию. «Его „Курс истинной физической химии“ (1752) начинается настолько ясным и точным определением задач новой науки, что ещё и теперь оно было бы уместным в физико-химических руководствах», подчёркнули в своё время А. Н. Фрумкин и А. Ф. Капустинский в работе «Физическая химия в Академии наук».

Ломоносов стал, по сути, первым разработчиком русского научного языка. Этот язык, сказал В. П. Федин, в России сначала строился исключительно на заимствованиях из немецкого, польского, латинского и других языков, и лишь М. В. Ломоносов положил начало точному научном языку российской науки, без которого теперь никто не может обойтись.

Первые шаги химической науки в Сибири, как известно, сделали академики Петербургской АН — исследователи сибирских руд И. Г. Леман (1700–1767), Э. Г. Лаксман (1737–1796) и Пётр Симон Паллас (1741–1811). Затем в конце XIX века появляются Императорский Томский университет и Технологический институт. Естественно, огромная заслуга в развитии химической науки, в том числе и сибирской, принадлежит Д. И. Менделееву.

В настоящее время химия развивается в тринадцати химических институтах Сибирского отделения и в девяти университетах Сибири. Приоритеты прикладной химической науки: глубокая переработка нефти, полимерные материалы, разделение изотопов, энергонасыщенные вещества, эффективные лекарства, технологии защиты окружающей среды и сверхчистые вещества. Крупнейшие химические промышленные центры Сибири — это Томск, Омск, Тобольск, Ангарск, Ачинск, Бийск, Кемерово, Усолье-Сибирское, Мариинск. Центры переработки угля — Красноярск и Кемерово. Кроме того, в нескольких городах Сибири развивается химия ВПК, атомная химия.

С помощью новосибирского Института катализа и омского Проблем переработки углеводородов созданы промышленные производства отечественных катализаторов мирового уровня для базовых процессов нефтепереработки и производства сырья для нефтехимии — крекинга (Омский НПЗ), риформинга (ЗАО «Промышленные катализаторы»). Институт катализа способствовал налаживанию ароматизация попутных нефтяных газов и т.д.

Все научные труды Ломоносова, заключил профессор Федин, при всей высоте своего теоретического содержания, имели и ближайшее, чисто практическое приложение. Науку Ломоносов старался обратить прежде всего на служение живым потребностям российского народа.

Патриот и гражданин

Академик Н.Н. Покровский

Академик Н. Н. Покровский привёл в своём докладе убедительные примеры того, насколько внимательно относился Михаил Васильевич Ломоносов к изучению истории Отечества и способствовал становлению современного русского языка через риторику и личное литературное творчество. Ломоносов, по мнению Николая Николаевича, открывает группу российских деятелей науки и литературы, которые, собственно, и привели российскую гуманитарную науку в современный системный вид. Он начинал свою деятельность на этом поприще, когда резко возрастало количество найденных исторических источников, и потому ему стало по плечу выявление причинно-следственных связей между историческими событиями и правлениями.

«История, — писал Ломоносов в своём труде „Древняя российская история от начала российского народа до кончины Великого князя Ярослава Первого“, — дает государям примеры правления, подданным — повиновения, воинам — мужества, судиям — правосудия, младым — старых разум, престарелым — сугубую твёрдость в советах, каждому незлобивое увеселение, с несказанною пользою соединенное. ...Предпринимая тех описание, твёрдо намеряюсь держаться истины и употреблять на то целую сил возможность».

Для создания своих исторических трудов Ломоносов тщательно изучал собираемые рукописные и печатные источники, в частности так называемые «степенные книги», прибегал также и к западным источникам. Ежегодно им делалось по нескольку сот исторических выписок из различных документов, которые он впоследствии тщательно анализировал.

Рассматривая теорию о создании российской государственности с участием норманнов, Ломоносов утверждал наличие элементов организованного древнерусского общества в более ранние периоды. Надо отметить, сказал Н. Н. Покровский, что научные дискуссии о норманнской теории дошли и до последующих веков, временами принимая весьма тенденциозные формы.

Параллельно Ломоносов изучал языковые особенности древнерусских документов, «Повести временных лет», рукописи по риторике, составил хрестоматию риторических текстов. Его личные поэтические произведения, такие как «Слово похвальное Петру», известные оды императрицам, поэтические письма Шувалову и другим знатным людям, лирические стихи, написанные возвышенным «штилем», создают своеобразный словарь Ломоносова, который считал, что поэтическое творчество должно возвеличивать человека. И, по всей вероятности, корни такого видения литературы исходят из его глубокого почитания церковно-славянских текстов, которые он рассматривал как базу для развития письменного языка.

Деятельность Ломоносова как историка и филолога нужно рассматривать сквозь призму его эпохи. Разумеется, она величественна, хотя и неоднозначна, но именно Ломоносов начал гигантскую работу по становлению российской гуманитарной науки, подчеркнул в заключение академик Н. Н. Покровский.

Фото В. Новикова

Версия для печати и постоянный адрес статьи: http://www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?8+614+1

В.А. Варнек, к.ф.-м.н., ИНХ СО РАН

Но особенно поразило, что в собрании музея имеется портрет великого русского ученого М. В. Ломоносова (1711–1765), написанный художником Л. С. Миропольским. Отличительной и знакомой всем чертой облика ученого на данном портрете является поворот его головы на три четверти вправо и вверх, и взгляд, словно нацеленный в будущее.

Л. С. Миропольский. Фрагментарная копия портрета М. В. Ломоносова с оригинала К. Пренненра

Среди мыслей, возникших при рассматривании данного портрета, были и такие. Если во времена СССР нахождение портрета Ломоносова в союзной республике можно было понять, то в настоящее время понимать и принимать этого как-то не хочется. Представляю, как было бы здорово, если бы данный портрет основоположника российской науки находился не где-то на чужбине, а в Президиуме СО РАН или в Доме учёных Новосибирского научного центра, в котором издавна в самом начале проспекта Академика Лаврентьева установлен транспарант с изречением М. В. Ломоносова: «Российское могущество прирастать будет Сибирью».

Узнав о местонахождении данного портрета, я попытался дважды связаться с музеем по электронной почте, задав в письме некоторые вопросы работникам музея, но ответа не получил. В дальнейшем, заинтересовавшись историей портретов Ломоносова, увидел, что в ней имеются как интересные факты, так и белые пятна. В связи с приближающейся датой — 300-летием со дня рождения М. В. Ломоносова (19 ноября) — хотел бы рассказать читателям «НВС» об истории создания и бытования портретов великого ученого.

Наиболее полные сведения, относящиеся к данной теме, удалось найти в книге «М. В. Ломоносов. Опыт иконографии», изданной к 250-летию со дня рождения великого ученого и имеющейся в ГПНТБ СО РАН (автор — Глинка Марианна Евгеньевна, Изд-во АН СССР, 1961). В книге собран огромный фактический материал по иконографии Ломоносова, который включает помимо текста 71 иллюстрацию с его изображениями (репродукции живописных и гравированных портретов, литографий и скульптур) и ссылки на многие редкие первоисточники.

В небольшой вводной заметке к книге дается анализ той эпохи, когда жил и творил М. В. Ломоносов, и говорится, что искусство портрета в России того времени только зарождалось. Поэтому до нас дошли лишь единичные портреты прославленных членов Академии наук. «Именно к этому времени, т.е. к последнему десятилетию жизни Ломоносова (цитирую автора), относятся те четыре его изображения, которые с уверенностью можно считать прижизненными».

Далее говорится, что наряду с обычными портретами некоторое представление о внешности великого учёного могут дать немногие воспоминания современников, которые правдиво отражают его наружность. Объединяя эти высказывания, приведу ниже обобщенный литературный портрет Ломоносова. Был он видного роста, а сама наружность его была исполнена силы: широкие плечи, могучие члены, высокий лоб и гордый взгляд. Нрав имел веселый и в общении был ласков, но горяч и вспыльчив, в разговорах краток и остроумен, друзьям верен. Не хотел мстить врагам своим и желал богатства, чтобы удобнее и беспечнее предаваться ученым упражнениям.

Вернусь теперь к обычным и прежде всего к прижизненным портретам Ломоносова, которым посвящен первый раздел цитируемой книги. И здесь, отдавая дань той огромной работе, которая была проделана автором книги, хочу высказать некоторые критические замечания относительно противоречивых положений авторской концепции и предложить свою точку зрения на сей счет. Сразу же объясню, в чем состоит различие точек зрения относительно прижизненных портретов у автора книги и автора этой статьи. М. Глинка предполагает, что среди прижизненных портретов Ломоносова было два живописных и два гравированных. Автор настоящей статьи полагает, что живописный портрет был только один (именно он после 1917 года оказался утерянным).

История портретов Ломоносова связана с именем австрийского художника Георга Каспара Иосифа фон Преннера (1720–1766), приехавшего в Россию ко двору Елизаветы Петровны по приглашению вице-канцлера графа Михаила Илларионовича Воронцова (1714–1767) в 1750 году и пробывшего здесь пять лет. За это время он написал множество живописных портретов царствующих особ, придворных и других персон.

Хорошо известно, что в 1755 году художник написал большой парадный портрет Воронцова и после него — большой поколенный парадный портрет Ломоносова. Данный портрет, как предполагает М. Глинка, был также заказан художнику вице-канцлером, испытывавшим дружеские чувства к учёному; принадлежал он Воронцову и находился в его галерее. Следом за этим, согласно гипотезе Марианны Евгеньевны, Преннером, теперь уже по заказу Ломоносова, был выполнен ещё один портрет для его семьи, близкий по композиции и размерам к первому, за исключением изображения правой ноги модели и натурного фона. На первом портрете, согласно той же гипотезе, Ломоносов был изображен у окна, из которого якобы открывался вид на море с двумя кораблями и грозовым небом с молнией. На втором портрете вместо этого был изображен пейзаж с Усть-Рудицкой фабрикой по получению цветного стекла, которая являлась детищем Ломоносова.

Согласимся на некоторое время, что Преннер действительно написал два близких по композиции портрета, один из которых принадлежал Воронцову, а другой —Ломоносову, и проследим за ходом мысли автора книги в отношении того, где находились данные портреты через 10 лет после их написания.

В самом начале первого раздела книги на стр. 6 говорится об одной записке академика Я. Я. Штелина, видевшего вскоре после смерти Ломоносова его портрет работы Преннера на Усть-Рудицкой фабрике, где рабочие делали с него два мозаичных погрудных портрета. Затем на стр. 7 сообщается, что, согласно записи из дневника академика А. В. Никитенко, он видел портрет Ломоносова в полном мундире статского советника летом 1766 года на мызе Графская Славянка, принадлежавшей ближайшим родственникам графа Воронцова. «Данный портрет мог быть именно тем, о котором упоминает Я. Я. Штелин» — констатирует М. Глинка И тут же пишет, что другим живописным портретом являлся поколенный портрет, находившийся у потомков Ломоносова.

Но если он был другим по отношению к портрету, который видел академик Никитенко, то должен быть, очевидно, другим и по отношению к портрету, упомянутому академиком Штелиным, т.к. оба академика, по мнению автора, видели один и тот же портрет. Однако на стр. 8 читаем: «Можно ли предположить, что портрет Ломоносова, принадлежавший ему самому, а затем его наследникам, и был той работой Преннера, о которой упоминал Штелин?» «За это говорит многое», — пишет автор, что вызывает недоумение: как это обсуждаемый портрет может быть одновременно тем, что видели оба академика, и другим по отношению к нему!? Это недоумение ещё больше усиливается, когда на стр. 12 о портрете, принадлежавшему графу Воронцову, читаем: «Этот портрет хранился в его галерее, а позже находился во дворце Графской Славянки, где его видел А. В. Никитенко».

Из всех этих логических построений следует, что как Воронцов, так и Ломоносов были владельцами одного и того же живописного портрета. Комментировать подобный казус не буду, но замечу, что он ни подтверждает, ни опровергает гипотезу автора книги о существовании двух портретов, а является лишь следствием её. Расскажу теперь о предпосылках появления данной гипотезы.

В 1757 году (через два года после написания Преннером портрета-оригинала) И. И. Шувалов заказал французскому граверу Этьену Фессару гравированный портрет Ломоносова, предназначавшийся для фронтисписа к издаваемому Московским университетом первому тому сочинений учёного. С этой целью Фессару в Париж послали рисунок, выполненный неизвестным рисовальщиком с портрета Ломоносова работы Преннера.

Когда Фессар выполнил гравюру, и первые оттиски с медной доски с награвированным им портретом с морским пейзажем на заднем плане показали Ломоносову, тот счёл нужным внести в изображение некоторые изменения. Сделать их он попросил уже находившегося в отставке академического гравёра Христиана Вортмана, в результате чего тот выполнил в 1758 году по существу новую гравюру, изменив немного позу Ломоносова (положение правой ноги) и пейзаж за окном: морской пейзаж заменил на сельский.

Гравированный портрет М. В. Ломоносова работы Х. А. Вортмана

Поскольку Вортман, создавая свою гравюру, стремился передать в первую очередь её сходство с «живой» моделью, а не с изображением Фессара, гравюру Вортмана стали использовать в последующие годы в качестве одного из основных оригиналов художники, граверы и скульпторы, воссоздававшие образ Ломоносова. Немаловажно и то, что при выполнении данной гравюры Вортман учел указания самого учёного.

Работы Фессара и Вортмана и являются теми двумя прижизненными гравированными портретами Ломоносова, о которых пишет в своей книге М. Глинка. Обсуждая на стр. 12 их связь с прижизненными живописными портретами, автор книги и приходит, по существу, к гипотезе о том, что их было два: один — с морским, а другой — с сельским пейзажем. При этом морской пейзаж на гравюре Фессара явился единственным аргументом в пользу того, что существовал и живописный оригинал с таким же пейзажем.

Никаких других доказательств существования данного портрета, якобы утерянного, нет. Доказательств же существования портрета с сельским пейзажем, находившегося в течение 150 лет у потомков Ломоносова и утерянного в 1917 году, вполне достаточно. Так, например, сохранилась репродукция данного портрета в первом томе «Сочинений» Ломоносова, изданном в 1891 году под редакцией академика М. И. Сухомлинова. Информация о портрете сохранилась также в каталоге выставки «Ломоносов и елизаветинское время», устроенной в 1912 году в залах Академии художеств по случаю 200-летия со дня рождения учёного. Представил данный портрет на выставку последний из потомков Ломоносова, граф Г. И. Ностиц, владевший портретом и эмигрировавший в 1917 году во Францию.

Предположение автора статьи о том, что Преннер написал только один портрет Ломоносова, хранившийся у Ностица, основано как на отсутствии каких-либо доказательств существования его двойника, так и на слабости аргумента Марианны Евгеньевны. Действительно, гравированные изображения не всегда, как известно, идентичны оригиналам (примером тому могут быть некоторые работы выдающегося гравера Н. И. Уткина). Так и в нашем случае, Фессар или художник, выполнивший подготовительный рисунок для его гравюры, вполне могли заменить сельский пейзаж морским.

Согласно моей версии, Преннер написал в 1755 году единственный живописный портрет Ломоносова с сельским пейзажем за окном. Заказчиком и владельцем портрета до своей смерти в 1767 году являлся граф Воронцов, позволявший делать копии с него создателям гравированных и мозаичных портретов, впоследствии также утерянных. Думаю, что сам Ломоносов никогда не был владельцем своего портрета, как предполагает М. Глинка, т.к. даже после его смерти он находился во владениях родственников графа Воронцова. Первым же владельцем портрета из представителей рода Ломоносова стала после 1767 года единственная дочь учёного Елена Михайловна (1749–1772), вышедшая в возрасте 17 лет замуж за коллежского советника, библиотекаря Академии наук Алексея Алексеевича Константинова (1728–1808), грека по национальности.

Родив в течение шести лет четверых детей, Елизавета Михайловна умерла от чахотки, после чего портретом Ломоносова в разные годы владели следующие представители семьи: А. А. Константинов; Софья Алексеевна (1769–1844) — дочь Константинова и внучка Ломоносова, ставшая женой генерала Н. Н. Раевского — героя Отечественной войны 1812 года; Александр Николаевич Раевский (1795–1868) — старший сын Раевских, полковник и правнук Ломоносова, друг А. С. Пушкина и прототип его «Демона»; Иван Григорьевич Ностиц (1824–1905) — граф, генерал и муж дочери А. Н. Раевского Александры (1839–1863), праправнучки Ломоносова, рано ушедшей из жизни; Григорий Иванович Ностиц (1862–1926) — граф, генерал, начальник штаба гвардейского корпуса, сын Александры и прапраправнук Ломоносова.

В XVIII–XX вв. помимо трёх прижизненных портретов Ломоносова было выполнено значительное количество копий как с них, так и с предыдущих копий. Расскажу вкратце лишь о двух из них, выполненных в конце XVIII века. Так, одну полную копию с оригинала, хранившегося в семье Константинова, написал неизвестный художник по заказу писателя Д. И. Фонвизина (1744–1792), общавшегося в молодые годы с Ломоносовым. Последним владельцем этой копии была народная артистка СССР Мария Николаевна Ермолова (1853–1928), подарившая портрет Ломоносова в 1920 году Государственному историческому музею, где он находится и сейчас. Репродукцию данного портрета можно увидеть в БСЭ (2-е изд.), в статье, посвященной М. В. Ломоносову.

Другую (фрагментарную) копию с того же оригинала по заказу главы двух Академий Екатерины Романовны Дашковой (1744–1810) выполнил в 1787 году популярный в те годы петербургский художник Леонтий Семенович Миропольский (1744(5)—1819), ученик Левицкого, написавший к этому времени ряд портретов и ставший в 1794 году академиком. В архивах Академии сохранилось ряд распоряжений, относящихся к работе над портретом, из которых следует, что задание Дашковой художник выполнил за 17 дней. Известно, что данная копия издавна находится в музее М. В. Ломоносова в Санкт-Петербурге. О происхождении упомянутой выше копии портрета, находящейся в Музее искусств Узбекистана, мне пока ничего не известно.

P.S. К сожалению сейчас сайт Государственного музея искусств Узбекистана недоступен.

Версия для печати (постоянный адрес статьи) http://www.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?3+613+1