В журнале Angewandte Chemie – International Edition (ИФ 12.102) опубликована статья с участием сотрудника Института д.х.н. Конченко С.Н., иллюстрация к которой вынесена на обложку журнала.

«Samarium Polystibides Derived from Highly Activated Nanoscale Antimony», Schoo C., Bestgen S., Egeberg A., Klementyeva S., Feldmann C., Konchenko S.N., Roesky P.W. //  Angew. Chem. Int. Ed. 2018, V. 57, P. 5912–5916. DOI: 10.1002/anie.201802250. Посмотреть статью

Два способа активации сурьмы, позволившие осуществить её восстановление до (Sb₈)⁴ˉ

Неорганические твердые фазы на основе полипниктидов редкоземельных элементов (Ln) являются хорошо известными объектами, активно изучаемыми в связи с их уникальными свойствами и возможностью использования в фотоэлектрических и термоэлектрических устройствах. В то же время молекулярные полипниктидные комплексы до сих пор считаются экзотическими соединениями, химия которых только начинает свое развитие. Первый пример полифосфидного комплекса самария был описан нами в 2009 году [1]. Позднее нами были получены гетеро- и гомометаллические полиарсенидные комплексы [2-5].

Успехи в синтезе полифосфидных и полиарсенидных комплексов Ln связаны, в основном, с тем, что эти элементы имеют растворимые реакционноспособные аллотропные модификации P₄ и As₄, которые восстанавливаются соединениями Ln(II), приводя к желаемым полипниктидам. Проблема синтеза аналогичных соединений сурьмы была связана с тем, что в отличие от фосфора и мышьяка у сурьмы нет реакционноспособного алотпропа. Решить эту проблему удалось, используя сурьму, полученную в виде нанопорошков двумя способами: восстановлением Sb(III): амальгамой олова (A) и «реагентом Машимы» (B). В обоих случаях реакция активированной сурьмы с декаметилсамароценом в финале приводит к образованию уникального комплекса [(Cp*₂Sm)₄Sb₈]. Однако авторам удалось также выделить промежуточные продукты, позволившие предположить маршруты протекания реакций.

[1]   S.N. Konchenko, N.A. Pushkarevsky, M.T. Gamer, R. Köppe, H. Schnöckel, and P.W. Roesky, J. Am. Chem. Soc. 2009, 131, 5740-5741. DOI: 10.1021/ja901045m. https://pubs.acs.org/doi/10.1021/ja901045m

[2]   N. Arleth, M.T. Gamer, R. Köppe, S.N. Konchenko, M. Fleischmann, M. Scheer, and P.W. Roesky, Angew. Chem. Int. Ed. 2016, 55, 1557-1560. DOI: 10.1002/anie.201509749. https://doi.org/10.1002/ange.201509749

[3]   C. Schoo, S. Bestgen, M. Schmidt, S. N. Konchenko, M. Scheer, and P.W. Roesky, Chem. Commun. 2016, 52, 13217-13220. DOI: 10.1039/c6cc07367k. http://pubs.rsc.org/en/content/articlelanding/2016/cc/c6cc07367k#!divAbstract

[4]   C. Schoo, R. Köppe, M. Piesch, M.T. Gamer, S.N. Konchenko, M. Scheer, and P.W. Roesky, Chem. Eur. J. 2018, 24, 7890-7895. DOI: 10.1002/chem.201800539. https://doi.org/10.1002/chem.201800539

[5]   C. Schoo, S. Bestgen, R.Köppe, S.N. Konchenko, and Peter W. Roesky, Chem. Commun. 2018, 54, 4770-4773. DOI: 10.1039/c8cc01519h. http://pubs.rsc.org/en/content/articlelanding/2018/cc/c8cc01519h#!divAbstract