Неермолов Александр Филиппович (12.12.1923 – 21.04.2000).
Период работы в ИНХе: 1961 – 2000.
Инженер-конструктор, изобретатель.

Краткая биографическая справка

Александр Филиппович Неермолов родился 12 декабря 1923 года в селе Спасское Тамбовской обл.

Трудовую жизнь начал в 1943 году техником коротковолнового цеха Новосибирской дирекции радиовещания после окончания Новосибирского техникума радиосвязи.

В 1953 г. после двухлетнего заочного обучения переводится на дневное отделение Ленинградского электротехнического института связи им. профессора М. А. Бонч-Бруевича (ЛЭИС), который он с отличием окончил в 1956 г. После окончания направлен в Новосибирский НЭИС, где успешно работает зав. лабораторией на кафедре радиопередающих устройств.

В 1959 переходит в НИИ 82 (СИБНЕА), и вскоре его портрет появляется на доске Почета института.

26 сентября 1961 года “зачислен на должность ведущего инженера-конструктора СКБ Институту неорганической химии с окладом 160 руб. в месяц, с месячным испытательным сроком”. Получает трехкомнатную квартиру в Академгородке.

С января 1984 г. руководитель электронной группы СКБ ИНХ А.Ф. Неермолов числился “под псевдонимом” слесаря 5-го разряда сначала в ОГЭ, потом в КИПе, а с 1991 года — в группе 451. С февраля 1993 года легализован в должности ведущего инженера-электроника группы 451, где проработал до апреля 2000 г.

Воспоминания В. Величко

Родился 12 декабря 1923 года в селе Спасское Рассказовского района Тамбовской области. Русский, из семьи рабочих, беспартийный. Образование – высшее техническое. Специальность – инженер радиосвязи и радиовещания. Окончил в 1956 году Ленинградский электротехнический институт связи. Соавтор более 16 статей, 4-х изобретений, 12 докладов.

Почему биографии пишут, начиная со дня рождения, а не наоборот? Ведь человек ярче воспринимает сегодняшнюю жизнь, а уже потом, вместе с затухающей памятью, опускается в глубь своего прошлого.

Итак… В сентябре 2001 года исполнилось сорок лет как выдающийся инженер-электронщик А.Ф. Неермолов переступил порог Института неорганической химии. Но чуть раньше, 21 апреля этого же года, он вышел из института навсегда. Все эти годы он нес на своих плечах груз большей части «электронных» проблем и вопросов института. И ноша не была ему тяжела.

Вся его жизнь была творчеством в самом высоком смысле этого слова. Небольшая группа инженеров-электронщиков, как слаженный оркестр, под управлением Александра Филипповича трудилась не покладая рук. Кто же в институте не знает, что такое ПИТ – прецизионный изодромный терморегулятор, который послушно отслеживает и держит температуру в печи с точностью до 0.010. Наверное, нет у нас лаборатории, где бы не стояло несколько таких устройств. ПИТ нужен был всем без исключения. С него начались разработки установок для выращивания монокристаллов, где основным прибором является ПИТ.

И растят, растят кристаллы
И в ФИАНе, и в ИКАНе,
В Лиде, в Индии, в Италии,
В Ленинграде и в Болгарии,
В Феодосии и так далее…

Широко известны его разработки и в области исследования водных сред: глубоководные зонды, переносной иономер-солемер, станция «Вода - 10». Александр Филиппович был участником научно-исследовательских экспедиций Института Океанологии к берегам Америки, исследовал воды Тихого океана и на нашем Дальнем Востоке, принимал участие в работе по оконтуриванию пятна загрязнения от промстоков БЦЗ на Байкале.

Из каждой экспедиции он привозил массу впечатлений, слайдов и подарков. Мы устраивали по этому случаю в КБ чай с просмотрами слайдов, интереснейшими рассказами и хохмами. Заканчивались они обязательно хоровым исполнением любимых романсов, до которых он был очень охоч.

А.Ф. Неермолов обожал стихи. Он читал их без счета и по ходу всегда обращал внимание на удачные рифмы. Ценил мелодию стиха, глубокую мысль, юмор, интересные сравнения. Очень радовался находке. У него была богатейшая коллекция таких находок. Он берег и лелеял их, хвалился ими и всегда разрешал ими пользоваться. Приходил в восторг от отдельных слов и словосочетаний. Например, о деревне Салзан (на Байкале) он говорил: «Замечательное слово, язык тяжелеет, во рту не умещается»… Или: «Послушай слово Хамардабан (хребет в Прибайкалье), во нагородили!»

Его любимое изречение «Смотрим и удивляемся!» прилипло к нам навсегда. Когда у него что-либо просили, он неизменно отвечал: «Хапен зи гевезен и шнель, шнель, шнель», что означало – бери и беги… «Бери и не отказывай себе ни в чем», «Как вам папуас?», «У нас с собой (всегда) было» (это о настоечке, которая всегда у него была в заначке) – и много, много других крылатых выражений.

Иногда Александр Филиппович писал стихи. На 8 Марта, на юбилеи (и только женщинам). Вот из него: «Сделай, создай, расцелуй и рискни // Только сейчас иль в ближайшие дни!» Казалось, он всегда был под знаком вдохновения как под кайфом. И хотел, чтобы другие тоже это испытывали. И многое делал для этого. Первая акустическая установка в конференцзале с динамиками на потолке – целиком и полностью детище Александра Филипповича.

Он ничего не бросал на полдороге. Не успел закончить, а уже совершенствует. Он умел разобраться в любой ситуации, подсказать и посоветовать. К нему шел весь институт. Шли и из других институтов. О нем ходили легенды как о кудеснике, желающем и умеющем научить любого человека, передать ему все, чем владеет сам. Он гордился успехами своих подопечных больше, чем своими.

Про Александра Филипповича можно говорить много и все в превосходной степени. Да он и был таким. Он всегда был в движении. Лыжи – от первого снега до первой травы, бег трусцой в компании и без, пешие переходы в институт, в сад, на природу. Когда-то у него была моторная лодка… Когда заходит солнце, светят звезды. Александр Филиппович – звезда первой величины. Он светит.

О НЕЕРМОЛОВЕ АЛЕКСАНДРЕ ФИЛИППОВИЧЕ. В. Герасимов (23-26 мая 2003)

Жизнь привлекательна уже тем, что каждый сущий в ней неповторим своим мироощущением и самовыражением, умением увлекать и готовностью увлекаться, искусством слушать и слышать, способностью радоваться и делиться радостью. И всякий раз эти и другие замечательные черты соединяются в различных сочетаниях и пропорциях, нередко иные качества могут отсутствовать или даже проявляться в противоположном, отрицательном смысле. Если же у кого-то все это в плюсах и заметно превышает фоновый уровень, то вам повезло на интересного друга, коллегу или собеседника.

Вот так и мне повезло многие годы знать и работать с Александром Филипповичем Неермоловым. А началось наше знакомство еще в мои студенческие годы, когда А.Ф. преподавал на кафедре радиопередающих устройств, а в стране начиналась знаменитая «оттепель». Происходило это во вновь организованном вузе Мин.связи (ныне там готовятся отметить уже 50-летие), куда пригласили маститых специалистов старой школы и относительно молодых головастых практиков из разных «контор» и «шарашек» столицы Сибири и ее окрестностей от Питера до Паужетки.

Неермолов в самом начале войны окончил техникум связи, но при комплектовании сибирских дивизий его «забраковали» - со школьных лет он носил очки. А потом удерживали по брони как необходимого спеца в системе приемо-передающих радиоцентров Новосибирска. К моменту нашей встречи он отработал с десяток лет на радиоцентрах, окончил Ленинградский институт связи (он называл его «Бонч», потому как ЛЭИС - имени Бонч-Бруевича). Среди преподавателей Неермолов был своим и на других профилирующих кафедрах: приемных устройств, телевидения, антенн и распространения радиоволн.

Он был заметен как по своей фактуре - высокий стройный брюнет с волнистой шевелюрой и пытливым «вострым» взглядом, -так и манерой держаться - свободно и живо излагал свой материал, был подвижен, даже порывист, остроумен и находчив в любой ситуации. С ним было интересно и студентам, и коллегам. Острые на язык студентки звали его между собой «Танцующий пират» (был в те времена бесшабашно-жизнерадостный фильм с таким названием испанского или латиноамериканского производства, где главный герой с зажигательными танцами и песнями преодолевал удары судьбы в компании грубых пиратов). Очень меткое было это прозвище. А.Ф., когда узнал об этом (уже в ИНХе), был в восторге и, как мы это видели, всегда безоглядно соответствовал этому определению.

Ну и, конечно, в 1961 году его пригласил в ИНХ бывший студент и коллега Лев Границкий, умница, любимец женщин и прочей публики, непоседа и генератор безумных идей, которыми он увлекал нужных ему людей, и потому идеи эти в большей части «причесывались» и обретали реальность. (Чуть позже и я оказался в ИНХе по этой же цепочке.)

Начальником КБ в те времена был Александр Филиппович Корецкий, а главным конструктором - Пельман Леопольд Григорьевич. Поскольку имя-отчество у начальника КБ и ведущего конструктора оказались одинаковы, дозволялось Корецкого А.Ф. называть Ермоловым, а Неермолова А.Ф. - Некорецким. Такие шалости украшали будни и порождали новые шутки, например, по поводу Пельмана и пульмана, Шульмана и кульмана. В «кумпании» электронщиков КБ сложилась доброжелательная творческая атмосфера. Лидером во всех смыслах был Филиппыч, как мы называли А.Ф., тогда как все прочие звались по именам. Но лидеру обязаны были соответствовать. Старались!

Разрабатывались в КБ несколько больших проектов: автоматизированные установки для спектрального анализа, для исследования экстракции, рентгеновский спектрометр, а еще - бесчисленное многообразие источников питания, стабилизаторов и терморегуляторов. Эти пеклись как блины, и ныне еще случается с изумлением встречать где-нибудь в реликтовых лабораториях изделия тех времен. Предметом особых забот и шуток была разработка нескольких приборчиков для исследования ПАВ, поскольку проблема ассоциировалась с мылом и пеной.

С приходом в ИНХ Васильева Я.В. появилось новое интересное направление работ в КБ. При этом заказчик фактически стал руководителем разработок и элегантно привил особое уважение к своим заказам (и к себе!). Образовался тандем Васильев-Неермолов, определивший всю дальнейшую деятельность А.Ф.

Однако, в эти же времена возникали достаточно продолжительные «зигзаги» в увлечениях А.Ф. Один из них, с Крюковым П. А., увенчался многомесячным тихоокеанским круизом через Японию, Гавайи, США, Перу и остров Пасхи, а также экспедициями на гидротермальные источники Камчатки. «Флирт» с СИБИЗМИРом провел Неермолова водным путем из Красноярска через Енисей, Севморпуть, Беломор-Балтийскую и Волго-Донскую системы в Черное море, далее через Кавказ на Каспий и потом, железной дорогой, через Среднюю Азию в Новосибирск (широтные исследования космических излучений).

Эти экзотические маршруты были обеспечены кропотливой предварительной работой, которую А.Ф. выполнял всегда увлеченно и с полной самоотдачей, как и все, что доводилось: застолья, песнопения, прогулки и беседы. Казалось, у него не было невзгод, он никогда не жаловался на быт, здоровье, начальство или дураков, хотя был нетерпим к хамству, лицемерию, лености, лживости и жадности. Все это пресекалось при малейшем проявлении и отвергалось со всею силою слова и презрения, которыми он владел изрядно. Он был естественен всегда, легко делился своим опытом, с живым интересом воспринимал мнение других и все новое, никогда не опасался «потерять лицо», а если случались «промахи», то это было дополнительным поводом повеселиться.

Именно отсутствие какого-либо чванства, рефлексирования или комплекса неполноценности создавало вокруг Филиппыча особую ауру доброжелательности и свободы. Особо хочется отметить его любовь к изящной словесности, афоризмам, песнопениям в компаниях и всяческому жизнерадостному времяпрепровождению. Уже в зрелые годы он увлекся легкой атлетикой, лыжами, участвовап во всех институтских мероприятиях, имел очень приличные результаты.

И, конечно, в семье у Неермоловых всегда была та же атмосфера доброжелательности, добродушного острословия, гостеприимства, благополучные, беспроблемные дети и внуки...

«Если хочешь быть счастливым - будь им!» Это классическое наставление полностью соответствовало образу жизни и мыслей Александра Филипповича.

Я полагаю, он прошел счастливо свой славный путь (12.12.1923 - 21.04.2000), занимаясь любимым делом, общаясь с приятными людьми и щедро рассыпая искры своего оптимизма и жизнелюбия.

Инженер А.Ф. Неермолов (1923–2000). Я.В. Васильев

Настоящих людей так немного…
Б.Окуджава

В далекие советские времена в ИНХ было свое СКБ – специальное конструкторское бюро, а в СКБ – группа электроники. Начальником СКБ сначала был фронтовик Леопольд Григорьевич Пельман, затем Игорь Георгиевич Ларионов, ну а душой небольшой группы электроники был Александр Филиппович Неермолов. “Бумажная” продукция СКБ воплощалась в макетные образцы в мастерских и КИПе института, а затем в изделия на Опытном заводе СО РАН. Мастерские были завалены заказами, а на Опытном заводе были “квоты”, за которые боролись институты.

От прибора к системе управления

С Александром Филипповичем меня связало многолетнее и плодотворное сотрудничество. Всё начиналось с решения частных задач, — со схем автоматизации установки для измерения магнитной восприимчивости. Постепенно стало ясно, что некоторые удачные технические решения представляют общий интерес, поэтому следующим естественным шагом был переход к тиражированию приборов на Опытном заводе СО РАН. Так возникла разработка серии прецизионных регуляторов температуры, завершившаяся выпуском модельного ряда ПИТ3. Нужно иметь в виду, что в то нерыночное время импорт был практически невозможен, российское научное приборостроение находилось на крайне низком уровне, так же как и элементная база электроники. Поэтому появление надежного и простого в эксплуатации прибора, который по функциональным возможностям превосходил зарубежные образцы, хотя и уступал им по сервисным возможностям, дизайну, габаритам и пр., позволило поднять уровень многих экспериментальных работ сначала в ИНХ, затем в институтах СО РАН, а позднее и в других организациях. Не удивительно, что прибор стал пользоваться большим спросом, но поразительно, что электронный прибор, разработанный более тридцати лет тому назад, можно и по сей день увидеть работающим!

Шаг за шагом эта деятельность приняла систематический характер, сформировалось направление. Когда в институте вплотную подошли к задаче автоматизации ростовых процессов, потребовалось почти с нуля разработать не прибор, а систему управления, включающую несколько локальных контуров регулирования и целую гамму устройств. Браться за такое дело в химическом институте с группой электроники из 4-х человек казалась авантюрой. Но разговоры о том, что Институт вступал в безнадежную конкуренцию с отраслевыми НИИ, в которых автоматизацией занимались целые отделы, не остановили А.Ф Неермолова. Благодаря его таланту, умению до конца использовать возможности, заложенные в электронных компонентах, способности отойти от канонов при выборе технических средств и во время использовать новейшие достижения техники, ИНХ не только успешно решил эту задачу, но и оказался в лидерах.

Значимость, влияние А.Ф. Неермолова на дела Института отнюдь не определялись его должностным статусом, Участие А.Ф. во многом определило вектор развития ростовой тематики. Но, конечно, эта тематика только одной, пусть самой значительной, из сфер его многогранной деятельности. А.Ф. разрабатывал электронику для рентгеновских спектрометров, для приборов для исследования водных сред, участвовал во многих научных экспедициях института. Трудно переоценить роль А.Ф как добровольного консультанта работников КИПа, а также сотрудников лабораторий, в которых имелось оборудование, оснащенное сложными электронными устройствами. он активно включался в общественные дела института, и невозможно перечислить всё, где его участие оставило долгий след.

Инженер с большой буквы

Во многом успехи А.Ф. Неермолова связаны с активным владением теорией и способностью постоянно углублять и расширять свои знания по мере решения тех или иных конкретных задач, а также способностью в нужной мере вникать в сущность смежных областей. А.Ф. пришел в ИНХ в 1961 году специалистом по радиосвязи, имея за плечами более 15 лет стажа работы по специальности на разных должностях, включая эксплуатацию радиостанции, преподавание в вузе и работу в закрытом НИИ. Уже работая в ИНХ, А.Ф. изучил основы теории автоматического регулирования и измерительной техники. При этом, в отличие от большинства собратьев по цеху, А.Ф. Неермолов считал необходимым разбираться в физических основах действия устройств – автоматизируемых объектов, датчиков, исполнительных механизмов, систем ВЧ нагрева и т.д., овладел тем, что называют системным подходом.

Одно дело быть прослыть первым специалистом-электроником среди химиков, другое – стать выдающимся инженером, признанным в профессиональной среде, а именно таким был Александр Филиппович. Такая иллюстрация. На волне популярности регулятора ПИТ3 к ИНХу обратились специалисты ГИРЕДМЕТа, надеясь с помощью этого прибора решить проблему регулирования теплового режима процесса роста кристаллов КРТ (Cd-Hg-Te). Приехав в подмосковный Подольск на Опытный завод ГИРЕДМЕТа для запуска прибора, А.Ф., как всегда, сначала основательно вник в устройство и работу технологической установки. Повозившись с аппаратурой, А.Ф. вскоре показал изумленным заказчикам, как задача решается имеющимися в отделе автоматизации ГИРЕДМЕТа средствами, лишний раз продемонстрировав себя специалистом по регулированию температуры, а не по конкретному прибору.

Таких “пришел, увидел, победил” было немало. Мне пришлось быть свидетелем подобных сцен в НИИМВ в Зеленограде, в Московском институте стали и сплавов, на заводе ГОСМЕТР в Ленинграде, в Институте Монокристаллов в Харькове и т.д. и т.д. Другие примеры. После того, как в ИНХ самостоятельно решили задачу весового контроля процессов роста кристаллов, приглашенные на конференцию в Новосибирск ведущие ученые московского ЦНИИ комплексной автоматизации МИНПРИБОРа, которые были пионерами метода в СССР, наконец, решились поделиться с нами своими техническими “секретами”. Гости показывают А.Ф. схему дифференциатора медленных сигналов. А.Ф. в ответ объясняет, как задача решается проще и лучше, и, не заботясь о дипломатии, заявляет: «Если у вас есть что-либо действительно интересное, давайте к нему и перейдем». Когда в Ленинграде на конференции по механотронике А.Ф. показал свой подход к управлению вентильными моментными двигателями ведущему разработчику из аэрокосмического НПО “Ленинец” профессору А.Г. Микерову, тот только развел руками: “Так вы все можете делать сами, наша помощь вам не нужна”.

* * *

При фантастической результативности А.Ф. отнюдь не был трудоголиком. Дело не только в том, что он любил и умел отдыхать, был человеком многогранных интересов, а еще в культуре труда. Никакого фанатизма не было в его работе, она не была для него наркотиком. Он всё делал увлеченно, красиво, даже с некоторым артистическим шиком, сохраняя при этом рационализм и ясное осознании цели. В самых трудных и цейтнотных ситуациях он не терял головы и не раздражался и вдобавок умел во время остановиться, чтобы обдумать проблему. Зато, бывало, мог расстроиться по пустякам.”Вот не могу себя просить - сжег прибор”. А “прибор” — копеечный списанный миллиамперметр.

При всей своей общительности и коллективизме Александр Филиппович всегда оставался в высшей степени независимым человеком. Когда-то я стал терзать его своими сомнениями, а не столкнул ли я его на ложный путь. А.Ф. отреагировал сразу: “Обо мне не беспокойтесь. Все решения я принимаю сам”. В то время А.Ф. работал в СКБ. Когда в реформенные перипетии по штатному расписанию Александр Филиппович оказался моим подчиненным, это никак не повлияло на его независимое поведение. Как и раньше, чтобы А.Ф. взялся за дело, достаточно было обсудить с ним существо и значение задачи, раскрыть её связь с общими задачами Института. Правда, от тех, кто вздумал управлять его талантом начальственными указаниями, довелось слышать: “Хороший специалист, но характер – тяжелый”.

Его выбор – самому заниматься творческой работой, конкретными делами, конкретными техническими разработками, его целью всегда были дело и результат. Именно благодаря этому он на протяжении всей жизни сохранял острый ум и способность к творчеству. Однажды, когда А.Ф. отказывался в очередной раз от руководящего поста, некий начальник, который при низком росте ухитрялся смотреть на подчиненных сверху вниз, стал ему объяснять, что всякий уважающий себя человек должен стремиться к карьерному росту. Всегда вежливый Александр Филиппович вдруг резко перешел на “ты”: “Милый мой, неужели ты думаешь, что если бы я хотел быть начальником, я бы им не был?”

Одно из таких нонконформистских решений – отказ от защиты диссертации. Были не только публикации и высокая оценка профессионалов, был написан “том”, который оставалось только “причесать”. Но, в какой-то момент, А.Ф. заявил, что предстоящая процедура ему не по душе. При этом он ничуть не сожалеет, что проделал огромную работу по подготовке текста, так она помогла ему систематизировать результаты, продвинуться в теории и т.д…. Тогда сама мысль отказаться от защиты, имея в руках написанную диссертацию, казалась всем дикой, не говоря о том, что в то время “остепенение” было единственным способом увеличить зарплату.

Независимость образа мысли, подходов, сказалась на характере его технических решений. Он ставил во главу угла поиск наилучшего решения задачи, и не стремился к оригинальности ради оригинальности, не искал решений, “не имеющих аналогов”. С годами А.Ф. сумел преодолеть синдром “придумано не нами” и научился безжалостно отказываться от своих “придумок”, когда наталкивался на уже известное решение, если оно было лучшим. Поэтому его разработки отличала подлинная оригинальность.

Он терпеть не мог “наворотов”, у него была страсть добиваться нужных функций приборов и систем предельно простыми техническими средствами. Сделать квадратор напряжения на двух пассивных элементах – да такое никому и в голову не придет! Один из последних подобных примеров – программатор геометрии кристалла на простых пересчетных микросхемах.

Тогда всем, и конечно, Александру Филипповичу, было ясно, что время этих схем ушло, и что нужно переходить на вычислительные системы. Тем не менее А.Ф. решил сделать на старой технике ’”времянку” пока идет освоение компьютерных систем. Ему предрекали, что схема получится безнадежно сложной и громоздкой, но он нашел невероятно простое и изящное решение для аппроксимации нужных функциональных зависимостей на “пересчетках” и, в итоге, производственные ростовые установки до сих пор работают на этой схеме, непревзойденной по надежности.

Кстати, в своем духе, постепенно АФ отказался от оформления изобретений. Процедура проталкивания изобретения через все стадии, когда для эксперта из ВНИИГПЭ хитро закрученная косноязычная словесная формулировка становится важнее идей и подлинных достоинств изобретения, вызывала у него невыразимое отвращение и выводила из того творческого состояния, которое для него было превыше любых внешних признаний.

А.Ф. любил и умел добиваться надежности и удобства эксплуатации разработанных изделий. От него нельзя было услышать, что те или иные упущения в разработке связаны с тем, что заказчик упустил некие требования в техническом задании.

Ёще один штрих. Александр Филиппович щедро дарил идеи. Такой пример. Когда на Феодосийском приборостроительном заводе внедрялся регулятор ПИТ3, я заметил, что заводчанам кажется, что они сами добрались до технических решений по усовершенствованию прибора, на которые их навел А.Ф.. “Зато они будут лучше продвигать дело, считая прибор своим, а мы сможем заняться другим делом”, — отреагировал АФ. И действительно, вскоре заводское КБ стало действовать инициативно, создав на базе нашего прибора серию регуляторов РИФ.

К своему здоровью А.Ф. относился также толково, по-хозяйски, рационально, как он делал всё; словно содержал в порядке не собственный организм, а сложный прибор. Мало кто знал, что этот жизнерадостный человек долгие годы прожил с тяжелой болезнью крови, при которой средняя продолжительность жизни всего три года. Одного этого диагноза другим было бы достаточно, чтобы пасть духом и сделать невыносимой свою жизнь и жизнь окружающих. А.Ф. тогда сказал: “А я все время всегда буду считать, что у меня болезнь только что обнаружили и у меня всегда впереди еще три года”. Он всё изучил, пунктуально соблюдал все рекомендации, но главную ставку сделал на свой активный стиль жизни. Был спортивным не только на лыжне. Зимой носил легкую куртку, так как не ходил, а почти бегал. Как-то во время командировки в Феодосию мы с ним собрались на морскую экскурсию. С утра выкупались, подошли к пристани, где покупали билеты, и узнаем, что теплоход идет от другого причала. Настроение испорчено, но А.Ф. командует: “Да тут и трех километров не будет, а у нас еще целых 15 минут. Побежали”. И потом: “Нормальная пробежка, теперь можно и посидеть на этом теплоходе”.

Он работал, сохраняя бодрость духа, до последних своих дней в прямом смысле этих слов. В последний свой приход в ИНХ в апреле 2000 года он еще что-то исправил, был как всегда приветлив, интересовался окружающим. Восхищался работой приобретенного лабораторией цифрового фотоаппарата. Через несколько дней его не стало…

Как сказал классик, “решающую роль в работе играет не всегда материал, но всегда мастер”. Сегодня, когда технические средства электроники шагнули далеко вперед, разработанные А.Ф. Неермоловым приборы продолжают работать, и им нет достойной замены. Они сработаны добротно, с любовью к делу, которую не могут заменить никакие “рыночные рычаги”. Может быть, поэтому одно его присутствие в коллективе уже благотворно меняло климат. Нам крупно повезло, что такой высококлассный специалист и обаятельный человек прирос к нашему химическому институту.