Линов Эдуард Дмитриевич (07.11.1937, Кемерово – 10.12.2007, Новосибирск)
Период работы в ИНХе: май 1965 – декабрь 2007.
Научный сотрудник Лаборатории электрохимии растворов.

Научный сотрудник Лаборатории электрохимии растворов, возглавляемой д.х.н. П.А. Крюковым. В течение семи лет возглавлял отраслевую лабораторию ЦНИИ информации при Президиуме СО РАН. О своей работе в лаборатории д.х.н. П.А. Крюкова Линов Э.Д. рассказал в Воспоминаниях о своем руководителе, опубликованных в рубрике «Люди – легенды». 

Воспоминания Людмилы Анатольевны Павлюк
Слово о друге

Неправда, друг не умирает, 
Лишь рядом быть перестаёт…

Константин Симонов

Линов Эдуард Дмитриевич, наш Эдик… 7 ноября 2021 года ему исполнилось бы 84 года, но уже 14 лет его нет с нами. Не верится, не может быть, ведь стариком он так и не стал… Каждый день вспоминаются его афоризмы, шутки, стихи.

Весной 1965 года он стремительно, подобно солнечному лучу или свежему ветру, ворвался в жизнь нашей экстремальной и по названию, и по сути выполнявшихся работ, лаборатории высоких давлений, которую возглавлял д.х.н.  Петр Алексеевич Крюков.

Светлоглазый, «ладно скроенный и прочно сшитый», с милой, немножко застенчивой улыбкой на прекрасном лице. Остроумный, с тонким чувством юмора, умеющий самое язвительное замечание шефа превратить в лёгкую шутку. Эдик быстро и, казалось, навсегда вошёл в жизнь лаборатории (а затем и Института), стал всеобщим любимцем.

Не будучи чистым химиком, а, скорее, «технарём» по образованию, он быстро овладел довольно сложной техникой исследования растворов электролитов при довольно высоких (до 8000 атмосфер) давлениях и повышенных температурах. Результатом этой работы явились статьи, очень ценимые исследователями в этой области знания, занявшие своё почётное место среди не так уж многочисленных, трудоёмких и сложных, но имеющих большое теоретическое и прикладное значение исследований подобного рода.

 Эдуард не только быстро освоил все тонкости исследований кислотно-основных равновесий растворов электролитов в экстремальных условиях, внёс в них свои инженерные знания, параллельно изучив всю сопутствующую «химическую кухню», но и попутно овладел не изучавшимся им ранее английским языком, свободно переводил нужные статьи, сдал кандидатский экзамен, неплохо владея и немецким языком.

Эдуард писал замечательным бисерным почерком, был чуток к слову, отлично разбирался в литературе, был в курсе всех сколь-нибудь значимых литературных новинок, отлично логически мыслил, интересовался философией, писал стихи и афоризмы, заметки и сценарии, знал массу анекдотов. Часть его литературного наследия удалось оформить в виде «Алтайских этюдов» и «Философии жизни», фотографий и фильмов.

II

Эдуард был гордостью мужской школы в городе Кемерово, чемпионом Кузбасса по лёгкой атлетике, всегда любил спорт во всех его видах, особенно футбол и баскетбол. Постоянно тренировался, был замечательным капитаном сборной ИНХ по футболу, туристом, фотографом, знатоком и ценителем Природы, душой всего коллектива ИНХ. Некоторым сотрудникам он очень напоминал безвременно погибшего Алика Тульского (друга незабвенного Юрия Алексеевича Дядина, без которого так осиротел наш Институт).

Наш требовательный и строгий шеф, Пётр Алексеевич Крюков, был очень привязан к Эдику и нуждался в нём ежедневно и ежечасно. Они и родились в один и тот же день – 7 ноября, в «красный день календаря», но один в начале ХХ века, а другой – в грозном 1937-м году. Эдик шутил, что Пётр Алексеевич предсказал Великую Октябрьскую социалистическую революцию, а он лишь успел присоединиться к ней.

День 7-го Ноября все друзья и коллеги отмечали в гостеприимной и радушной семье Эдика и его жены Геры, куда все шли прямо с демонстрации. Было много шуток, смеха и песен.

Незабываемы наши лабораторные праздники по сценариям Линова. Мы были молоды и счастливы, полны сил и надежд, верили в светлое будущее страны и науки.

Лаборатория наша принимала участие во многих экспедициях: на Камчатку, Байкал, во Владивосток… В очень продолжительную и престижную экспедицию на научно-исследовательском судне «Ломоносов» Пётр Алексеевич взял только Эдика. Там выполнялись гидрохимические исследования морских глубин со специальной аппаратурой. Судно заходило в иностранные порты, в том числе в Италии. Всем друзьям и коллегам Эдик привёз из этого путешествия  удивительные в ту пору сувениры – могоцветные шариковые ручки и модные шуршащие плащи «болоньи», а главное – интересные, с большим юмором рассказы о впечатлениях и приключениях того незабываемого плавания.

III

А вскоре, «по причине, от него не зависящей», Эдик перешёл на работу в ЦНИИ информации, где возглавил целый коллектив сотрудников. Событие это очень огорчило нашу лабораторию. Ушёл неформальный лидер, душа лаборатории.

Изменилось название на «Лабораторию электрохимии растворов», менялась тематика и кадровый состав. Постепенно исчезла с карты ИНХа и сама лаборатория, имевшая в своём арсенале уникальные методики исследования, высокорейтинговые, как сказали бы теперь, статьи, диссертации, дружный и работоспособный коллектив.

В перестроечные времена Эдик вновь вернулся в Институт, но уже в другой коллектив и в другом качестве. Бессменный фотограф всех значимых событий ИНХ, автор сценариев институтских концертов, член редколлегии «Неорганчика». Всё это помимо основной работы. Побывал в Америке, но впечатления от поездки туда были весьма сдержанными, не упивался он ею.

И ещё об одной ипостаси увлечений Эдика нельзя не упомянуть. Каждый год с отрядом друзей-туристов отправлялся он (в качестве «комиссара») в длительные и сложные маршруты турпоходов в тайгу, тундру, пустыню, в Забайкалье.

50-килограммовые рюкзаки, нехоженые тропы, бурные речки с порогами, каменистые, скалистые берега, - всё это по плечу лишь сильным, мужественным, выносливым, понимающим Природу людям. По возвращению – захватывающие рассказы о «экспедиции века» (как называли её редко встречавшиеся аборигены тех мест), слайды и благодарные зрители в зале. Казалось, ребятам из отряда не будет износа, но вышло иначе.

Эдик мужественно преодолевал навалившиеся недуги, работал и даже путешествовал на Алтай. Перенёс две сложнейших операции. Вторая оказалась последней.

10 декабря 2007 года его не стало. Провожал его весь ИНХ.

Незаменимых людей, говорят, нет. Но они среди нас были, есть и будут всегда. Таким был наш Эдик – всесторонне развитый человек, чуткий, добрый, внимательный друг, талантливый организатор, спортсмен, добрый семьянин, Человек с большой буквы.

Воспоминания Татьяны Анатольевны Хворостиной
Эдуард Дмитриевич Линов и его «Неорганчик»

Как птица Феникс, наша институтская газета возродилась в конце 90-х годов прошлого века, и возрождение это было обязано подвижничеству, таланту, времени, силам, нервам и терпению Эдуарда Дмитриевича Линова. Он был его вдохновителем, организатором и руководителем.  Это была его возможность поведать о людях института, о его «зачинщиках» и  «продолжателях». Он был человеком коллектива, и сам умел создавать команды.

Со многими ИНХовцами он был знаком с 60-х годов. Многие были ему настоящими друзьями, с которыми он когда-то защищал честь Института в спортивных состязаниях, с которыми отправлялся в далёкие экспедиции.  Его особенно близким другом всегда был Фридрих Васильевич Журко, неизменный участник совместных путешествий, в которые они ходили сначала сами, потом вместе со своими детьми, а потом уже и с внуками.

В нашей стенной газете Эдуард Дмитриевич мог делиться своими мыслями о жизни – и дать другим такой шанс поделиться мыслями. После бурных перестроечных дебатов и выяснений отношений в стенной печати, грозная обличительная сатира и критика «Неорганика», с лёгкой руки Эдуарда Дмитриевича, в возрождённом «Неорганчике» уступила место мягкому юмору, лирике и позитивным процессам в жизни Института: защитам, конференциям, воспоминаниям, походам…

Газета огромных размеров, по 10 больших листов ватмана и больше, непременно выпускалась 4 раза в год: к 8 Марта, ко Дню Химика, к Спортивному празднику и к Новому Году. Мы храбро приколачивали кнопками наш длиннющий свиток к стенам Института; а позднее Эдуард Дмитриевич договорился, чтобы  сделали длинный пробковый стенд для газеты, и мы уже не портили стены, а вешали газету вполне цивилизованно.

На  крохотных плотных листочках для библиотечных каталогов Эдуард Дмитриевич набрасывал обширный план газеты, над которой мы иногда засиживались в «хрустальном зале» до ночи. Эдуард Дмитриевич придумал новые листы-рубрики: «Люди-легенды», «Хроника защит». Мы регулярно оформляли уникальную «Стихохимию» Владимира Васильевича Бакакина, каждый раз открывавшую очередной химический элемент с неожиданно-поэтической стороны. Печатали для газеты и отчаянную лирику Сергея Васильевича Коренева, и шутливо-доброжелательные эпиграммы Виктора Ивановича Косякова.

В листах-фоторепортажах удивляли сотрудников до той поры неизвестные ИНХовские таланты в моделировании и пэтчворке, в графике и ландшафтном дизайне. Мэнээсы, инженеры и руководители лабораторий строчили для газеты заметки и воспоминания. (Правда, Эдуарду Дмитриевичу для этого частенько приходилось везде и всюду буквально преследовать авторов и постоянно взывать к их совести, по поводу обещания выдать материал на-гора к свежему номеру газеты). К юбилейным страницам  выдающихся людей ИНХа Эдуард Дмитриевич кропотливо собирал фотографии, воспоминания, посвящения; а уж «Адрес от «Неорганчика»» всегда писал сам.

В буфете Института мы стали устраивать, по инициативе Эдуарда Дмитриевича, фотоконкурсы, фотовыставки, и просто выставки живописи и графики. Буфет ожил, в нём, по мановению доброй волшебницы - Валентины Николаевны Ивановой,  появилось пианино, и мы с энтузиазмом начали проводить в буфете и поэтические, и музыкальные вечера.

И к каждому номеру газеты Эдуард Дмитриевич готовил свою статью, сочинял афоризмы, преломляющие, отражающие, осмысливающие нашу сегодняшнюю жизнь. Он старался понять и выразить с надеждой и  юмором веяния и тенденции нашей противоречивой, неоднозначной эпохи.

Эдуард Дмитриевич традиционно и неизменно фотографировал все мероприятия Института. Ему всё, что происходило в Институте, было интересно: от международных конференций до праздника для ветеранов и  занятий йогой.

Он вдохновлял сотрудников, порой абсолютно загруженных, выделять время на собственное творчество. Ведь мы живём не ради повседневной рутины, а ради редких мгновений задушевного общения и просветления! Ради творчества.  Давал творческие задания, просил сделать то, что у человека получалось, что доставляло радость, но на что в круговерти жизни хронически не хватало времени. Организовывал других, потому что умел организовать свою регулярную работу сам. Всегда, в любых условиях, в самых экстремальных походах, по будням и праздникам, -  чего бы это ему ни стоило. Работал над словом, над кадром. Вставал в семь утра, писал заметки, или шёл на улицу фотографировать Городок.

В городке он запечатлел, наверное, каждый камешек, все праздники городковские всегда ходил фотографировать – а День Победы особенно. Хотя в последние годы ходить ему из-за больной ноги было нелегко.  И фотографией занимался всерьёз, всю жизнь фотографировал природу, людей, знакомых и незнакомых, - и, до эпохи «Фотолэндов», раздаривал  собственноручно напечатанные пачки снимков. Занимался в фотоклубе «Мудрец», участвовал в его фотовыставках. Очень радовался новому цифровому «Никону», купленному Институтом для его работы.

А подписи, которые он делал к своим фотографиям, тоже становились уникальными афоризмами. Свои снимки с такими подписями он вручал «по случаю» и друзьям, и знакомым. А для «самых-самых» дорогих людей кропотливо изготавливал, как бесценные подарки, толстенные альбомы со своими удивительными фотографиями и шуточно-философскими комментариями к ним.

Было в облике и в душе Эдуарда Дмитриевича нечто благородное, возвышенное, что-то от горного духа той дикой природы, которую он так любил, на которую непременно уезжал на время отпуска.

Есть люди, общение с которыми приподнимает, обогащает. Они не стяжатели, а романтики в глубине души, натуры увлечённые и увлекающие. Они не зацикливаются на чём-то одном, а интересуются многим.  Им нужно от жизни нечто большее, чем просто квалификация, признание, успех, чины, звания и благополучие. Им нужно жить и работать ради чего-то высшего.  

Таким человеком был Эдуард Дмитриевич. Может быть, поэтому его любили, и тянулись к нему все, кто его знал.  Может быть, ещё и потому, что он никогда ни на кого не держал зла, старался каждого понять и оправдать, взирал на людские недостатки и изъяны как бы сверху, с доброй философской улыбкой.

Сказать, что нам не хватает Эдуарда Дмитриевича – это не сказать ничего. Это был близкий, родной по духу человек. «Неорганчик» - это его плоть и его кровь, его идея, его детище. Мы не могли не продолжить его дело – хотя понимали, что с его уходом из газеты ушла душа.

Думаю, Эдуард Дмитриевич всё равно каким-то образом поддерживает нас, ведь мы каждый раз выпускаем газету – и ради него тоже. Ради всеобщего Возрождения, которое неизбежно наступит.  Ведь Эдуард Дмитриевич в это верил.

Воспоминания Владимира Баковца

Миновало 14 лет, как мы попрощались с необыкновенным человеком, Эдуардом Дмитриевичем Линовым. Когда я впервые увидел Эдуарда в 1965 году, то был поражен его обликом. Это было, в моем представлении, греко-римское атлетическое совершенство. С таких лиц, как у него, великие художники писали, а скульпторы ваяли лица атлетов. Да и тело его было всесторонне развитым. Наблюдать его бег было неописуемое удовольствие.

Что-то божественно-мудрое  исходило из его глаз. Как оказалось, и характер его был под стать внешнему виду. Хотя, конечно, он был обычным нашим человеком, товарищем, другом. Как я узнал позже и у него были пределы и физических сил и терпения, но в отличие от многих, Эдик и в трудные минуты, не задумываясь, подставлял себя в качестве опоры.  

Не думайте, пожалуйста, что я тут сел на пегаса и развожу поэзию. Совсем нет, я действительно так представлял и ощущал Эдуарда все долгие годы знакомства и я, надеюсь, взаимной дружбы. В принципе я не удивлюсь, если и многие другие из его окружения имели и имеют ощущения, близкие к моим. Что тут скажешь – широкой души был человек. Теперь мы можем поговорить с ним только виртуально через его заметки и дневники, но это и есть светлая память о хорошем человеке.

Кузнецова Зоя Мартыновна (04.02.1936, с. Бастан Алтайского края – 01.11.2021, Новосибирск)
Кандидат химических наук. Специалист в области химии оксидов и фтористых соединений молибдена, вольфрама и урана в тройных водных и безводных системах. В 1959–2002 гг. работала в Институте неорганической химии им. А.В.Николаева. Старший научный сотрудник, ответственный за подготовку аспирантов и молодых специалистов. Автор 45 публикаций, соавтор двух монографий. Ветеран труда.

З.М. Кузнецова.
МОСКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ - МОЯ ГЛАВНАЯ ПОБЕДА И ВЕРШИНА

Я приехала поступать в МГУ из далекой алтайской деревни, почти у железнодорожного тупика, приехала совершенно одна, нигде, кроме двух соседних деревень, до этого не бывала. Медали у меня не было, поступала на общих основаниях.
На первый экзамен - сочинение пришла совершенно опустошенной. Я смертельно устала за дорогу (в Омске долго ждали отправления поезда, потом ехали до Москвы в неспальном вагоне), в Москве мне не понравилось. По Стромынке, не смолкая, гремели трамваи, мой чемодан, отправленный малой скоростью, прибыл на другой вокзал, я его еле разыскала. В общем, я уже начала жалеть, что сюда приехала, а там еще где-то далеко-далеко осталась и моя первая любовь. На меня напала страшная тоска! Вот в таком "боевом" настрое я пришла поступать в четвертую свою школу, в МГУ. Сочинение писали в Большом химическом практикуме. Я села на стул и просто сидела. Какой-то парень, рядом со мной, видя, что я в прострации, чтобы вывести меня из нее, тихим, сдавленным голосом начал меня ругать: "Ты что...? Зачем ты сюда приехала? Сейчас же бери ручку и пиши!"
Спасибо ему за это. Кое-как написала что-то по В.В.Маяковскому. Писала я грамотно и двойки не должно было быть, но раскрытие темы - об этом не могло быть и речи. В двоечниках меня, действительно, не было, а после следующего экзамена, по письменной математике, я уже подняла голову. Была очень большая работа, я не успела записать решение только одной задачи, но ход решения показала. После этого экзамена висел огромный список двоечников, а в нашей перенаселенной комнате остались только мы с Ирой Борисенко, которая была моим спасением от тоски и одиночества. Она только числилась в нашей комнате, но жила в Москве у родственников, а к нам приезжала, чтобы подкормить нас и внести живую струю в нашу жизнь.
На устных экзаменах (по которым у меня были все пятерки) я вообще получала от преподавателей комплименты: мне говорили, что у меня хорошие знания, удивлялись, когда узнавали, где я их получила, говорили, что со мной интересно беседовать. Так получилось и на последнем экзамене, по устной литературе, когда преподаватель после моего ответа сказала: "Вы так интересно рассказываете, а ваше сочинение написано как будто другим человеком". Когда к своему ответу я добавила еще рассказ о том, как и почему я его так написала, она сказала, что с легкой душой исправляет тройку на четверку, что и сделала на моих глазах. Она поступила совершенно правильно, ведь для естественников литература - не профилирующий предмет, а по ним в моем экзаменационном листе только по математике была четверка, и то возле нее в скобочках стоял плюс.
Но до зачисления было еще далеко. У нас было по 28 баллов, а с 28 и с 29 баллами брали только мальчиков. И вот я принимаю решение - пишем письмо К.Ворошилову (зря что ли учили - "Климу Ворошилову письмо я написал"). Ира сказала, что она знает, где секретариат Президиума Верховного Совета, и сама отнесет письмо. Писала я, а Ира корректировала; дословно, конечно, не помню, но главное - писали, что мы приехали, одна с Камчатки, другая с Алтая, одна дочь директора завода (или главного инженера, не помню), другая дочь колхозника, прошедшего всю войну, мы хорошо сдали экзамены и хотим учиться. Точно одно - письмо не было просительным, скорее всего, заканчивали патриотическим пафосом, что, дескать, хотим учиться и приносить пользу Родине.
Наконец, нас зачислили, даже тех, кто не писал письма К.Ворошилову. Это был первый большой набор в новое здание университета на Ленинских горах. Вот так я поступила в Московский университет.
Не боясь быть нескромной, должна сказать - я горжусь результатами своих вступительных экзаменов. Я приехала в Москву из далекой полуграмотной алтайской деревни и ни в чем не уступила, а даже опередила тех, кто учился в крупных городах, столицах республик и в Москве. Конкурс был около десяти человек на место. Результаты моих экзаменов - это законная гордость школ и учителей, у которых я училась. Мой низкий поклон им всем - и бастанским, и николаевским, и михайловским. Моя самая любимая школа - николаевская, там я просто была влюблена во многих учителей. Может быть, это еще и оттого, что там были учителя мужчины, бывшие фронтовики, некоторые с ранениями. Они и нас, должно быть, любили, как жизнь, к которой им посчастливилось вернуться. Все они были, как на подбор, красивые, ходили в военной одежде, а мы, хоть и хулиганили, очень уважали их и любили. Максим Павлович, учитель математики, и Леонид Петрович, учитель физики, заложили те основы, которые помогли мне штурмовать мою вершину. А Максим Павлович, кроме того, был руководителем театрального кружка, в котором я участвовала; выступали со сцены местного клуба, ставили спектакли, читали стихи. Это, конечно же, способствовало владению собой, словом и общему развитию. В университете я тоже думала ходить в театральную студию. Мы, несколько человек, пошли на первое собрание, которое вел Юрий Завадский. Народу было - тьма, казалось, даже на потолке висят. Больше мы уже не пошли, испугались - этого конкурса нам уже не выдержать, тем более что учебная нагрузка была очень серьезной.
Пять лет жизни и учебы в МГУ на Ленинских горах - это не только преодоление всех студенческих тягот (у естественников на первых курсах программа, что называется, "на выживание". Бывали дни, когда на факультет уходили к девяти утра, а возвращались в десять вечера, и нужно было еще готовиться к следующему дню). Главное - личностное самоуважение оттого, что ты живешь в таком общежитии, что слушаешь лекции известных ученых и в таких аудиториях, что работаешь в таких лабораториях, что ходишь в такие библиотеки.
Лекции нам читали - Президент Академии наук академик А.Н.Несмеянов, академики В.И.Спицын, П.А.Ребиндер, С.И.Вольфкович, члены-корреспонденты Я.И.Герасимов, И.П.Алимарин, профессора и доценты. Самые любимые лекторы - профессора Л.А.Тумаркин, Ю.К.Юрьев и молодой профессор-красавец О.А.Реутов. Всех преподавателей-наставников перечислить невозможно, всем им - низкий поклон. В нашей группе была очень хорошая преподавательница английского языка Е.Н.Снесарева. Когда после университета мы пришли в аспирантуру, нам сказали, что кандидатский экзамен по английскому языку мы можем сдавать сразу, такая хорошая у нас подготовка. В целом атмосфера факультета была очень доброжелательной, как и общежития нашей зоны "Ж".
Убеждена, что высокие и красивые здания очень необходимы, поскольку благотворно влияют на формирование достойного личностного самосознания. Проход по главному зданию у меня всегда вызывал какое-то трепетное чувство красоты и свободы. А как мудро была продумана внутренняя радиосеть в общежитии, какая звучала прекрасная классическая музыка. Там я впервые услышала болеро Равеля, сразу покорившее меня и ставшее впоследствии одним из самых любимейших произведений.
С этими чувствами я прожила все пять лет, хотя на первых курсах впадала в неверие в свои силы, было тяжело физически и материально, нагрузка большая, а средств - одна стипендия. Меня по-прежнему опекала Ира Борисенко, добрая и щедрая душа. Мы много лет жили с ней в одном блоке. Я довольно скоро поняла, что наука, по большому счету, - не женское дело. Если ею заниматься серьезно, надо отдавать все свои силы и время. А как же женское предназначение, дети, семья, дом - что является главным смыслом жизни любой женщины? Аналитическая химия была, конечно, самым правильным выбором приложения моих сил и возможностей. Я очень благодарна руководителю моей дипломной работы Татьяне Николаевне Жолондковской - спокойной, мягкой и доброй женщине; на дипломную работу выпало очень непростое время в моей жизни.

Работа в Институте неорганической химии Сибирского отделения АН СССР, куда я пришла в сентябре 1959 года, была посвящена физико-химическому исследованию оксидов и фтористых соединений молибдена, вольфрама и урана в тройных водных и безводных системах, что было связано, прежде всего, с выполнением различного рода классических анализов. Работу начинали, как говорится, на пустом месте. Все приходилось осваивать самим - от владения гаечными ключами до схем установок и паяльной горелки, не говоря уже о пишущей машинке. Поэтому диссертации, в отличие от однокурсников в Москве, защищались после восьми-десяти лет работы. Руководили нами в основном не так давно защитившиеся кандидаты наук, которые вместе с нами старались в конце концов определиться с главными научными направлениями института. Наши парни, теперь уже почти все доктора наук, могут гордиться тем, что сейчас студенты приходят в лаборатории, где уже есть традиции и научные заделы. Диссертации они теперь защищают в течение трех-пяти лет после окончания НГУ.
Впоследствии я практическую химию оставила и перешла на научно-организационную работу, отвечала за подготовку аспирантов и молодых специалистов, но связь с лабораторией никогда не теряла и до сих пор с удовольствием наблюдаю за умненькими юношами и девушками, которые приходят в науку; это всегда такая радость.
Все мои мысли всегда были прежде всего о семье. Моим мужем стал самый талантливый из наших парней, но и самый неистовый во всех своих жизненных ипостасях, в том числе в чувстве коллективизма, без меры и границ. Я же никогда не разделяла "колхозной" жизни. Семейная жизнь, к сожалению, не состоялась. Дочь закончила НЭТИ, рано вышла замуж. Жили все вместе, дорогую внучку растили общими усилиями, она закончила университет в Калифорнии, там же вышла замуж, и теперь я жду татаро-монголо-русско-греко-украинско-тевтонско-американских правнуков (!!!).
Самый низкий поклон и безмерная благодарность - Московскому университету. Всех, кто едет в Москву в командировку, всегда прошу поклониться Михаилу Васильевичу. В последний раз была у факультета в 2000 году. Я возвращалась из Америки и хотя еле держалась на ногах после перелета, поехала к университету. Впечатление осталось грустное: фонтаны еще не работали и были замусорены, как и дорожки; хотела присесть у памятника М.В.Ломоносову, но поблизости оказались два на вид приличных мальчика, должно быть, студенты, но они так сквернословили, что я поскорее ушла. Хотелось бы, чтобы теперешнее и последующие поколения были достойны такого храма, как Московский университет.
Кузнецова З.М. Московский университет - моя главная победа и вершина // Выпускники МГУ в Новосибирском научном центре СО РАН. 1957-2007. - Новосибирск: Гео, 2007. - С.161-163.

Федоров В.Е.
ОЧАРОВАТЕЛЬНОЙ ЗОЕ МАРТЫНОВНЕ
на день рождения 4 февраля 2000 года

Моя милая Зоя Мартыновна,
Каждый день я смотрю в календарь,
Отмечая день прожитый крестиком...
Вот кончается месяц январь.

Значит, праздник у нас приближается -
День рожденья Ваш славный вот-вот!
С опозданием чтобы не каяться,
Я спешу - может к сроку придет
Из далеких краев поздравление
Не в конверте, а по проводам...

Поздравляю я Вас с днем рождения!
Много счастья и радостей Вам!

Может быть, Вы немного в смущении,
Что не часто Вам лично пишу.
Но про Вас каждый день, без сомнения,
Вспоминаю, когда ворошу
Ваши листики-ссылки журнальные...
И из длинного списка статей
Удалось мне журналы банальные
Разыскать без особых затей

Так что Вы в моем сердце, как прежде!
И любовь к Вам не тлеет - горит!!!
Ну и я пребываю в надежде,
Что и Вами я не позабыт…
Как дела Ваши с визой в Америку?
Если визу не будут давать -
Закатите такую истерику,
Чтобы помнили кузькину мать*** !!!

(***Переводы у них безобразные:
Не поймут - мать какого Кузьмы?..
Ох насколько же все-таки разные
По сравнению с Западом мы!).

Если Вас, унесенную ветрами
За моря, не найду дома я,
Знайте, что ни километрами,
Ни водой разлучить нас нельзя

Штудгарт, Германия

На день рождения 4 февраля 2009 года

Дорогая Зоя Мартыновна,
С днем рождения!!!

Кто сказал: мы стареем…
Дайте этому в глаз!
И в далекой Корее
Не забыл я про Вас.
Еще в памяти, в сердце
Всех друзей сохранил.
Ем здесь жгучие перцы,
Чтобы бодреньким был.
Ну и Вам я желаю
Быть всегда молодой.
Вы с Алтайского края
С вечно юной душой.
Ни печаль, ни ненастья
Пусть не тронут Ваш дом.
Солнца, радостей, счастья
Вам и кто за бугром.

Сеул
Ewha Womans Universi

Сеул, 4 февраля 2009 года

Кравченко Валентин Семенович (29.10.1934, Винницкая область – 08.11.2020, Новосибирск).
Период работы в ИНХе: 1958 – 2015 (?) с перерывом четыре года.
Кандидат химических наук. Специалист в области синтеза и физико-химического изучения полупроводниковых и сверхпроводящих материалов. Ведущий научный сотрудник, руководитель группы. В 1984–1987 гг. был заместителем начальника по научной работе Специального конструкторско-технологического бюро монокристаллов, после чего вновь вернулся в ИНХ. Имеет около 200 научных публикаций и около десяти авторских свидетельств и патентов. Ветеран труда.

В.С. Кравченко.
Моя студенческая жизнь

Моя студенческая жизнь начиналась в старом здании университета на Моховой в 1952 году. Это было время, когда страна практически залечила раны, нанесенные войной. Все дышало надеждой на будущую прекрасную жизнь, а мы, первокурсники МГУ, к тому же реально ощущали связь времен: прошлое-настоящее-будущее.

Прошлое - это здание, построенное еще при Ломоносове, химическая аудитория имени Н.Д. Зелинского, где когда-то он читал лекции, и практикум, где он работал; физическая аудитория им. П.Н. Лебедева с гигантским маятником Фуко, старинная столовая с низкими сводами, где обедали многие поколения студентов.

Настоящее - это учеба в знаменитом университете и строящееся величественное здание университета на Ленинских горах, а будущее - это перспектива учиться и жить в этом прекрасном здании. Ну а пока - общежития в новых домах на Старо-Каширском шоссе по девять человек в комнате, как бы для контраста с предстоящим проживанием по одному человеку в комнате в новом здании, более чем часовая дорога с окраины Москвы до университета, подъем в шесть утра, иначе опоздаешь на лекции, которые начинались в восемь часов. Но все эти мелкие неудобства с лихвой перекрывались молодостью и оптимизмом. Чтобы компенсировать «недосып», не считалось зазорным прикорнуть над книгой в преогромном читальном зале, в котором занимались студенты со всех факультетов, и в котором всегда стоял приглушенный шумок. Да...

Это время оставило у меня одни из самых ярких воспоминаний, когда я, вчерашний школьник с далекого Петропавловска-Камчатского,  попал в столицу. Время было чрезвычайно насыщено яркими событиями. Для нас - это встречи с видными артистами, спортсменами, главным архитектором МГУ Л.В. Рудневым. Вспоминается участие в параде физкультурников на Красной площади 7 ноября 1952 года, когда мы, студенты, с лозунгом «Вперед к победе коммунизма!» прошли перед Мавзолеем и видели еще живого И.В. Сталина. В этот период мы впервые услышали и восприняли студенческие песни, такие как «Гимн химиков», «Раскинулось поле по модулю пять», «Я не знаю, где встретиться нам придется с тобой» и многие другие. В это время зарождалась дружба на многие годы. И до сих пор мы регулярно проводим курсовые встречи, и, надеюсь, не самая последняя была в 2002 году.

С огромной благодарностью вспоминаются наши великие учителя, читавшие нам лекции: академики А.Н. Несмеянов, В.И. Спицын, П.А. Ребиндер, И.П. Алимарин, Я.И. Герасимов и другие. Всех не перечесть. Спасибо им за науку. Спасибо всем преподавателям, которые вели семинары и практикумы. Они огорчались нашим неудачам и радовались успехам. Помню, к примеру, как восторгался профессор Н.К. Кочетков (ныне академик), когда на практикуме по органической химии я получил чистый бесцветный анилин (обычно он содержит окисленные формы и почти всегда получается окрашенным).

Дипломную работу я делал на кафедре физической химии в лаборатории стабильных изотопов. Руководил ею профессор Г.М. Панченков. Это был чрезвычайно интеллигентный и деликатный человек, который никогда и ни при каких обстоятельствах не повышал голоса. Помню, как мягко он меня журил, когда я случайно разбил ртутный термометр в его кабинете, в котором так же, как и в других комнатах, проводились эксперименты. Моим непосредственным руководителем была З.В. Грязнова. Об этой чуткой и заботливой женщине у меня остались самые светлые воспоминания. Не забуду, как она терпеливо обучала меня премудростям анализа тяжелой воды. Полученный опыт работы с изотопами очень пригодился мне в последующем при работе в Институте неорганической химии СО АН СССР (ИНХ).

Диплом я защитил в декабре 1957 года в числе других студентов из спец. набора (были у нас на курсе две группы так называемых «спецов» с пролонгированным курсом обучения). После зачисления в январе 1958 года в ИНХ СО АН СССР в лабораторию стабильных изотопов я еще полгода оставался на стажировке в МГУ. Институт только-только организовался, и мне было поручено заниматься комплектацией литературы для институтской библиотеки. В сентябре 1958 года вместе с женой, Кравченко Лилией, тоже выпускницей МГУ, приехали в Новосибирск, и первое время работали на Советской, 20, где размещалось все Сибирское отделение АН СССР. Вскоре группа «изотопщиков» была временно откомандирована на Новосибирский завод химических концентратов (НЗХК) в центральную научно-исследовательскую лабораторию, где университетские знания по работе с изотопами пришлось использовать в практической работе.

И в дальнейшем, чем бы мне не приходилось заниматься, - будь то изотопный анализ, физикохимия полупроводниковых материалов или технология сверхпроводников, - всегда за плечами стояла школа Московского университета. Vivat alma mater!  

Кравченко В.С. Моя студенческая жизнь // Выпускники МГУ в Новосибирском научном центре СО РАН. 1957-2007. - Новосибирск: Гео, 2007. - С.52-53.

В.Е. Федоров.
Воспоминания о Валентине Семеновиче Кравченко.

В нашей истории был замечательный период, когда большинство сотрудников института с необыкновенным энтузиазмом синтезировали и изучали свойства новых соединений, которые получили название ВТСП – высокотемпературные сверхпроводники. Это была настоящая гонка! Химики и физики перемешались в своих экспериментах, все до позднего вечера сидели у печей и у криостатов с жидким азотом. Все мечтали о «комнатных» сверхпроводниках.

Валентин Семенович был одним из таких энтузиастов. Он взялся за самые сложные материалы – висмут - содержащие оксиды. В синтезе этих оксидов оказалось немало нетривиальных моментов, которые требовали не только знаний, но и умения преодолевать экспериментальные сложности. Именно таким исследователем и оказался Валентин Семенович. Он придумал и создал экспериментальную установку, которая позволила тонко контролировать параметры процесса отжига материалов – одного из главных этапов синтеза ВТСП. В результате были получены сверхпроводящие материалы с высокими характеристиками.

Валентин был не только первоклассным экспериментатором. Он детально разобрался в явлении сверхпроводимости, изучил многочисленные публикации и написал два великолепных обзора, которые были опубликованы в весьма престижном журнале – «Успехи химии» (см. ниже).

1. В.С. Кравченко.   Химические и материаловедческие аспекты исследования поликристаллических висмутсодержащих высокотемпературных сверхпроводников.  Успехи химии,77, 585 (2008)

2. В.С. Кравченко. Образование высокотемпературной сверхпроводящей фазы (Bi,Pb)2Sr2Ca2Cu3O10+δ в функциональных материалах — керамике и композитных лентах.   Успехи химии, 80, 498 (2011).  

Д.х.н., профессор, г.н.с.  В.Е. Федоров. 01.12. 2021.

Романенко Анатолий Иванович. 
Воспоминания о В.С. Кравченко.

Мы начали сотрудничать с Валентином Семеновичем Кравченко после открытия высокотемпературных сверхпроводников (ВТСП). Как по своей инициативе, так и по нашей просьбе Валентин Семенович со своей группой синтезировал иттриевые и висмутовые керамики ВТСП. В этих соединениях содержание кислорода и его перераспределение существенно меняет сверхпроводящие свойства. Но для исследования этого влияния нужны высококачественные и хорошо воспроизводимые образцы. Отличительной особенностью группы Валентина Семеновича являлись тщательная подготовка исходных компонент и неукоснительное соблюдение всех намеченных режимов синтеза. В результате мы всегда имели четко охарактеризованные и воспроизводимые образцы для исследований. Во многом, благодаря высококачественным образцам ВТСП, синтезированным в группе Валентина Семеновича Кравченко,
 нам удалось выяснить влияние перераспределения кислорода в ВТСП на их сверхпроводящие свойства. Из-за перераспределения кислорода в ВТСП наблюдается долговременная релаксация физических свойств, приводящая к повышению температуры сверхпроводящего перехода. По полученным результатам опубликован ряд работ в ведущих научных журналах, а мной в 2000 году защищена докторская диссертация. 

Я благодарен судьбе, что она свела меня с Валентином Семеновичем Кравченко и позволила успешно посотрудничать с ним.

Список основных совместных публикаций по ВТСП с В.С. Кравченко.:

1. «Н.Ф. Захарчук, В.С. Кравченко, А.И. Романенко, В.Е. Федоров, С.А. Громилов. Исследование зарядовых состояний меди и кислорода в фазах YBa₂Cu₃O_6+x методом вольтамперометрии твердых фаз // Изв.СО АН СССР, сер. хим. наук. – 1990. – вып. 1. – с. 50 – 60.
2. В.С. Кравченко, А.И. Романенко, О.Г Потапова, О.В. Разлевинская, И.Н. Куропятник. Особенности синтеза и сверхпроводящие свойства фазы 2223 в системе Bi–(M)–Sr–Ca–Cu–O (M = Pb, Pb + Ba, Pb + Al, Pb + Sb) // Изв.СО АН СССР, сер. хим. наук. – 1990. – вып. 1. – с. 85 – 93.
3. A.I. Romanenko, L.P. Kozeeva, C. Dong, F.g Zhou, F. Wu, O.B. Anikeeva, A.V. Kazantsev, V.S. Kravchenko, E.V. Uskov, N.F. Zakharchuk,
   I.N. Kuropyatnik. Effect of oxygen redistribution in Bi–based high–T_c superconductors on their normal and superconducting properties. // Physica C. – 2000. – v. 337. – No. 1–4. – p. 327–330».

Д.ф.-м.н., профессор, г.н.с. ИНХ СО РАН А.И. Романенко. 02.12. 2021.

Дидора Нина Филипповна (15.08.1924 – 30.09.2010).
Период работы в ИНХе: с 21.03.1959 г. по 31.05.1987 г.
В первые годы работы в Институте - м.н.с. в лаборатории к.х.н. Вальцева В.К., позже - старший инженер в лаборатории д.х.н. Ф.А. Кузнецова.
Награды: медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», «За взятие Кенигсберга», «За оборону Сталинграда», орден Отечественной войны. Удостоверение участника ВОВ № 641681. После завершения войны неоднократно награждалась и другими памятными медалями.

Черно-белая фотография датирована 1943 годом, когда Нине Филипповне было 19 лет. Цветные фото датированы 2008 годом.  

В.А. Варнек. 
К биографии Нины Филипповны Дидоры.

Прошло 11 лет с тех пор, как Нина Филипповна  ушла из жизни. Но ее помнят ветераны Института, а краткая информация о ней содержится на официальном сайте ИНХ СО РАН  (рубрика «К 75-летию Великой Победы»),  в открытом архиве СО РАН, а также в газете «Наука в Сибири» от 7 мая 2015 года.

Но однажды, посмотрев фотографии Н.Ф. Дидоры с большим числом наград, я попытался  найти в интернете более подробные сведения о ней и ее жизни. И хотя надежд на успех почти не было, мне удалось найти два документа с элементами биографии Нины Филипповны.  Самым главным из них является ее автобиография, написанная в 1945 году при поступлении на химический факультет  Воронежского государственного университета (ВГУ). Эта автобиография оказалась «запрятанной» в солидном по объему (331 стр.) художественно-публицистическом альманахе «Университетская площадь», 2020 г., №11  на странице 34. 

Самой автобиографии предшествует название: «Дидора Нина Филипповна, студентка химического факультета ВГУ в 1945–1950 гг.», после которого приведен следующий текст:  

«Я, Дидора Нина Филипповна, родилась в 1924 году в городе  Балаклава Крымской области. Отец до революции был рабочим, после революции – служащий. Мать до и после революции – домохозяйка. Родственников за границей и связи за границей родители не имеют. С 1932 по 1942 гг. я училась в средней школе. Поступила учиться в г. Рассказово Тамбовской области, окончила Аннинскую среднюю школу Воронежской области. В 1939 году вступила в члены ВЛКСМ. В школе выполняла общественные поручения: была секретарем первичной организации ВЛКСМ, членом бюро и членом пленума Аннинского РК ВЛКСМ.

В 1942 г. добровольно вступила в ряды Красной армии. На военной службе находилась три года, работала медсестрой в госпиталях и медсанчасти 2-й гвардейской армии. В 1944 г. была принята кандидатом в члены ВКП (б) первичной парторганизацией ИГ-145 2-й гвардейской армии. Имею правительственные награды: медали «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией». В 1945 году демобилизовалась. Горю желанием получить высшее образование. Годы войны только усилили мое стремление к науке и веру в ее силу.            

10.09.1945 г. Н. Дидора».

Другим документом, который удалось встретить в интернете, является интервью Дидоры Н.Ф. о войне, данное ею представительнице сайта http://academ.info/news/4350   Марине Чайке   6 мая 2006 года.  Приведу его ниже с некоторыми сокращениями. 

— Нина Филипповна, при каких обстоятельствах Вас застала война?

— В начале войны я жила на железнодорожной  станции «Анна», в 100 км от Воронежа. В 1942 году окончила среднюю школу-десятилетку. Осенью того же года нас направили на уборку урожая. Фронт постепенно приближался к городу. Вечерами были слышны звуки отдалённых выстрелов, закат солнца был необыкновенно багровый. Вскоре мы узнали, что немцы подходят к нашему району. Молодёжь должна была уйти с воинскими частями в партизаны или эвакуироваться в тыл. Но поскольку у нас в школе преподавали военно-санитарное дело, я поступила на работу в госпиталь. Через некоторое время меня оформили как военнообязанную. Сначала поработала санитаркой, позже окончила медицинские курсы в одном из госпиталей, получила воинское звание «старший сержант медицинской службы» и стала медсестрой.

— Было страшно, когда немцы подходили к городу?

— Было военное время, поэтому не было особенного трепета. Но иногда сердце сжималось и замирало, так как всё менялось, ломалась привычная жизнь. Тревога. Ожидание. Но не страх. Безусловно, мы отдали много сил, чтобы выстоять.

— Что для Вас оказалось самым трудным?

— Трудности были не для меня, а для всех. Они были общими. Совершенно другой быт, другая жизнь: суровая, напряжённая, связанная с лишениями, большими нагрузками в работе. Но это не воспринималось как большое потрясение. Эта была наша общая беда, с которой необходимо было справиться.

— На Ваших глазах было много потерь?

— Из сотрудников, с которыми я работала, погибла только одна девушка, а что касается тех потерь, которые происходили в госпитале, то никогда не забуду период в начале 1944 года. Тогда я попала в Нейрохирургический госпиталь, куда поступали люди с тяжелейшими ранениями в череп и позвоночник. Потери были очень большими. Смертность – 95%. Большая часть раненых была без сознания.

— Были такие моменты, которые невозможно забыть?

— В самом конце войны, когда военные действия были частично прекращены, оставшиеся госпитали переезжали в населённые пункты, где ещё требовалась помощь. Но была особая категория раненых, которых называли «нетранспортабельными». Они оставались. А с ними — небольшой коллектив медиков. Однажды мы выехали в командировку именно к такой группе раненых: молодые люди, офицеры, с тяжелейшими увечьями, в состоянии потрясения. Эти впечатления настолько глубоки, что я помню каждого человека, его лицо, его взгляд… У этих людей была какая-то отстранённость от жизни, безысходность. Ни отчаянья, ни истерики, а медленный уход из жизни. Мы старались их подбодрить, позаботиться. Но этим молодым людям было очень трудно.

— Часто Вы вспоминаете войну?

— Дело в том, что такое событие из памяти не стирается никогда. Не было семьи, где дети бы не уходили на фронт в военные годы. Поскольку везде были потери, это не забывается, это навсегда остаётся в сердцах людей.

— Трудное время, много раненых, тяжёлые мысли. Было ли время и место таким чувствам как любовь?

— Несомненно. Молодёжь встречалась, влюблялась. Были свадьбы у пар, которые создавались во время войны. Что касается просто встреч и знакомств, то тогда их было достаточно много, хотя, в основном, они ни к чему не обязывали и были мимолётными. Любовь украшала жизнь и помогала людям выстоять. Это то ценное, что нужно оберегать всем людям и всегда!

— Было ли место радости, отдыху?

— Больше всего запомнились минуты отдыха на фоне войны. Однажды к нам в парк приехала какая-то самодеятельность. Я помню, молодая женщина выступала. У неё был красивый голос, выразительное пение. Вот не забывается эта женщина, её песня, исполнение! Такое искреннее, такое красивое, такое содержательное!

Люди в основном остались такими же, какими они были в довоенной жизни. Поэтому проходили какие-то периоды напряжения, и люди возвращались к себе самим. Жизнь была очень естественной. Она не была какой-то надуманной, по сценарию.

— А праздникам?

— Если обстоятельства позволяли, то и праздники отмечали. Готовился праздничный ужин, женщинам давали шоколад, было немного вина…Но только в последний год войны.

— Может быть, я по-другому воспринимаю то далёкое время, но ведь было две войны: у немцев и у русских. Какое у Вас было отношение к немцам: частичное сочувствие или устойчивая ненависть к врагу?

— Образ врага был не надуман, не подсказан, он был создан. Мы проезжали через сожженные деревни, где оставались совершенно несчастные люди, которые ушли в землю — жили в землянках. Это не прощается. Конечно, немцы выполняли приказ, но мера жестокости была всё-таки разная.

Это была очень жестокая война! Сочувствия к немцам, воюющим против нас, конечно же, не было, но когда в наши руки попадали раненые, им оказывалась необходимая помощь.

— А сейчас?

— Казалось бы, прошло 60 лет, и можно было бы пересмотреть своё отношение к этой нации. Но до сих пор осталась ненависть к жестоким врагам. Хотя я понимаю, что, чем больше будет разрозненности и враждебности, тем труднее будет всем.

— Расскажите о дне, когда объявили о Победе.

— Это был большой праздник для всех! Тогда мы находились в Восточной Пруссии, персонал госпиталя занимал брошенные двухэтажные роскошные особняки. Там была очень красивая мебель и посуда. После таких тягот и лишений мы там находились как в музее. Рано утром в 4 часа мы услышали выстрелы. Все вышли во двор, и тогда объявили, что война закончилась! Было ликование и неописуемая радость! А днем сообщили, что в центре города будет проходить Парад Победы. Все привели себя в порядок и пошли через площадь под музыку оркестра. На параде присутствовали все воинские части, которые находились близ этого города. Это был прекрасный парад! Когда мы смотрим трансляции с Красной Площади, всё очень красиво и слаженно, но по состоянию духа, по торжеству, которое охватило всех людей, конечно, это несравнимо.

— Как течет Ваша жизнь сейчас, когда прошло столько времени после заветного дня?

— Жизнь идёт вперёд, ветеран стареет: седая голова, неуверенная походка. Многие из нас ходят только с палочками. Конечно, возраст берёт своё, и многие ветераны уходят… В течение года я потеряла двух женщин – очень близких мне людей. Мы сейчас уходим друг за другом. Но все, кто смогут, всё равно придут на шествие Победы.  Пока этот день остаётся в памяти !

Крупицы информации о Нине Филипповны мне сообщили также ее коллеги.  Так Юрий Михайлович Румянцев вспомнил, что она после завершения учебы в Воронежском  государственном университете проработала в качестве химика-аналитика несколько лет  в  Китае. После поступления в ИНХ она также работала, прежде всего, как специалист в области аналитической химии.

По словам Чусовой Тамары Петровны, Нина Филипповна проживала в доме на Цветном проезде, вначале вместе с родителями, а когда их не стало, то одна. В ее квартире была всегда идеальная чистота.  Тамара Петровна навещала ее временами…

05.12.2021.