Тульский Альберт Сергеевич (03.01.1936 – 01.08.1961).
Период работы в ИНХе: февраль 1959 – 1961.

60 ЛЕТ НАЗАД ТРАГИЧЕСКИ ПОГИБ АЛИК ТУЛЬСКИЙ. ЛЮДИ ПОМНЯТ

Многие жители Советского района Новосибирска знают, что в Академгородке есть лыжная база имени Алика Тульского. Но вряд ли всем известно, кто такой Тульский и почему его уменьшительным именем названа спортивная база.

1 августа 2021 года исполнилось 60 лет со дня его гибели. Возле здания администрации Советского района в этот день собралась небольшая группа людей, в основном преклонного возраста, из тех, кто знал Альберта Сергеевича Тульского, учился с ним в Московском университете, работал в Институте неорганической химии, занимался в молодости лыжным спортом. Эти люди поехали в Нижнюю Ельцовку на кладбище. Там, в еловом лесу, в стороне от других захоронений, одинокая высокая оградка, плита чёрного мрамора с портретом молодого человека. На ней надпись «Алик Тульский» и даты жизни: 3.01.1936–1.08.1961.

Постаревшие друзья вечно молодого первого чемпиона по лыжному спорту Академгородка сделали всё, что делается в таких случаях: прибрали могилу, положили цветы, кто умел – помолился, кто хотел – зажёг с молитвой свечу. Говорили о нём, вспоминали, читали стихи. Двое из присутствующих, Валерий Эдуардович Папе и Руфина Константиновна Журавлёва, знали Алика по Комплексной самодеятельной экспедиции по изучению Тунгусского метеорита. В 1961 году по дороге в эту экспедицию Алик и погиб, разбившись на Красноярских столбах...

У присутствовавших в поминальном сборе Алик Тульский остался в памяти как весёлый, светлый, талантливый человек. Он, вероятно, много бы сделал для друзей, для близких, для науки…

С 1963 года в Академгородке проводятся лыжные гонки на приз Алика Тульского. 

Воспоминания об Алике Тульском, написанные Руфиной Константиновной Журавлёвой, «Навигатор» опубликовал  в выпуске №30 от 6 августа 2021 года.

МОЙ АЛИК

Кузнецова Зоя

      Для первого, довольно многочисленного «десанта» выпускников МГУ, прибывших по распределению в Новосибирский Академгородок, не так давно прошли юбилейные даты со дня поступления и  окончания химфака МГУ. В 1953 году был первый набор  в новое здание Университета на Ленинских горах; в этом наборе были дети военных лет, не избалованные ни благами, ни развлечениями, с одним страстным желанием – учиться. Алик Тульский был в нашей группе, в ней почти все были иногородние, жили в общежитии. Не помню, чтобы Алик посещал танцы и прочие неизбежные посиделки студентов с целью «погудеть», хотя он любил и умел хорошо петь. Естественники, как известно, очень загружены учебой, свободного времени, если относиться к делу серьезно, практически не получалось. Алик как раз был из числа серьезных, погруженных в себя ребят. У меня есть его тетрадь с записями лекций по радиохимии; такие аккуратные, детальные записи, рисунки; учебником можно не пользоваться.

      Он был и с юмором.  Лекции по неорганической химии нам читал академик Спицын Виктор Иванович, очень почитаемая на факультете и вообще в химической науке личность. Он совершенно не выносил, когда на лекции где-то начинали шуметь, а значит не делом заниматься. Большая химическая аудитория – очень большая, наш курс был около 300 человек, увидеть нарушителя и сделать конкретное замечание трудно; Виктор Иванович просто обижался и уходил в преподавательскую, ассистент и кто-нибудь из студенческой общественности шли к нему, уговаривали, он потом возвращался и продолжал читать. Алик как-то при этом изрек – «Витя Спицын вырабатывает характер» (по аналогии с героем из одной детской истории) и мы потом это все время приговаривали.

      В свободное время  Алик в университете занимался спортом, лыжами. Это и позволило ему впоследствии стать превым чемпионом Академгородка  по лыжам.

      В Академгородке мы с ним узнали друг друга ближе:он подружился с моим мужем еще в университете, когда они попали в специальную группу радиохимиков; вместе затем они приехали и в Новосибирск в феврале 1959 года. Здесь Алик тоже почти не участвовал в бесконечных товарищеских сборах; работал, занимался лыжами, а отпуск стал проводить в экспедиции  по исследованию загадки Тунгусского метеорита, жил этим молча, ни с кем особенно не обсуждая эту тему. Последний его отъезд в экспедицию в 1961 году запомнился мне навсегда. Мы попрощались с ним в лаборатории, но по прошествии какого-то времени я совершенно неожиданно поймала себя на мысли - во что бы то ни стало я должна его увидеть еще раз. Все бросила, побежала, но уже не застала его. А через два дня мы получили телеграмму, что он погиб. В Красноярске  у группы была остановка, они сделали восхождение на Столбы и на обратном пути Алик, шедший замыкающим, сорвался. Как это произошло, что случилось, не видел никто; причина, скорее всего, была в безответственности организаторов восхождения.

      Это была первая утрата, совершенно ошеломляющая. В Городке еще не было кладбища, мы похоронили его в Ельцовке. Я шла впереди траурной процессии с портретом Алика; слезы и печаль, это понятно. Но меня все время не оставляла мысль, что с ним ушла одна из немногих  надежных точек опоры в моей жизни. Мы никогда не говорили с ним о жизни; у него было редкое чувство дистанции, так необходимое в человеческих отношениях. Он, как и я , любил больше быть наедине с собой, что, как известно, является наиважнейшим состоянием  в формировании личности и в личностной жизни вообще. Если было надо, он просто брался за дело и делал его спокойно и уверенно. Так было со «строительством» мебели в доме. Мы все приехали, конечно же, «безлошадные», и купить ведь ничего было нельзя. Вокруг шло строительство, везде был разбросан некондиционный строительный материал, мужчины его собирали и приносили домой,  в общежитие. У нас это делала я. И вот когда Алик увидел, что доски в доме стоят без движения, он однажды пришел с инструментами и сказал –«Все, начинаем строить». В дачном домике до сих пор стоит добротный  топчан-кровать, а стол и два табурета в свое время были отправлены в Харьков; всякий раз, как заходила об этом речь, в адрес «строителя» были слышны только похвалы. Так было и с фотографиями: когда он успевал сделать снимок, где делал фотографии, не знаю; он их просто однажды приносил и дарил, а я разводила руками, как это ему удалось сделать. Я до сих пор поражаюсь одной фотографии, какой он меня увидел; тогда я была, в основном, другой. При этом я просто уверена, что не позировала ему, он этого никогда не просил, снимки делал незаметно; скорее всего, просто окликнул. Помнится, мы тогда группой пошли  погулять по осеннему лесу; каждый занимался своим: кто-то искал грибы, кто-то просто разговаривал, я собирала веточки брусники в качестве последнего букета. И вот он сумел увидеть этот кадр, кадр, который так отражает мою внутреннюю суть. Я очень дорожу этой фотографией.  А его фотографии у меня не было, только в выпускном университетском альбоме.

      Такого человека, как Алик Тульский, в моем окружении больше уже не было никогда.

      В память о нём  лыжная база в Академгородке названа его именем  и проводятся традиционные лыжные гонки на приз Алика Тульского. Я уверена, что он был бы против такого громкого звучания своего имени; он был совершенно другим. Да и молод был еще, не успел сделать что-то существенное в науке и в жизни вообще. Но тем не менее увековечивание его памяти, ставшее таким понятным порывом и потребностью души его друзей и товарищей, это правильно. Судьба слишком несправедлива была к нему, да. Но главное в этом увековечивании другое – это дань глубине, цельности и целеустремленности личности, хотя и в самом начале ее пути.  Алик был именно таким.

С благодарной памятью
Зоя Кузнецова
(МГУ – ИНХ СО РАН)